Прусик приезжал в Россию в августе 1896 г., главным образом для ознакомления с Нижегородской промышленной и художественной выставкой. У него было также на­мерение встретиться с Чеховым, однако побывать у Чехова в Мелихове Пруеику так и не удалось, хотя он проезжал на поезде мимо Лопасни.

«Мне осталось лишь,— писал об этом Прусик,— смотреть с досадой на вокзаль­ную постройку с надписью „ Л опасня ", на деревья позади нее, за которыми мне мерещи­лось — бог знает почему — какое-то озеро, а на берегу озера — дача Чехова... Затем в Москве поглотили меня другие дела, недомогание, спешная поездка в Нижний Нов­город,— и так эта заманчивая глава, которая была бы названа „Чехов дома", осталась ненаписанной» («Kvety», 1897, с- 10, str. 491).

Единственное, что Прусик успел, это написать Чехову из Москвы 9 августа 1896 г.: «Так как недостаток времени не позволил искреннему вашему почитателю покло­ниться вам лично и поблагодарить вас за высокое удовольствие, которое вы достав­ляете мне как читателю, и за любезность,которую вы мне оказываете как переводчику,— то прошу хотя бы в форме письма принять выражение моей благодарности. Прошу вас позволить мне и в дальнейшем переводить ваши сочинения. Спешу сообщить вам, что в „ Лумире" печатается в моем переводе ваш рассказ „Отец", и что баронесса Била перевела ваш „Дом с мезонином" для „Златой Праги"».

«Только что прочел в газетах,—пишет он далее,— про новую вашу пьесу „Чайка". Пожалуйста, не откажите в любезности сообщить мне, у какого издателя она выйдет, чтобы я сейчас же мог ее выписать и, с вашего разрешения, перевести».

Текст ответного письма Чехова нам неизвестен, но содержание его без труда уга­дывается из письма Прусика от 4 сентября 1896 г. Чехов, видимо, ответил, что «Чайка» еще не напечатана, а также сообщил о предполагаемой поездке за границу (она состоя­лась лишь через год) и о своем намерении посетить Прагу.

«Возвратившись в Прагу,— пишет Прусик,— я нашел любезное ваше письмо и спешу поблагодарить вас за него. Я буду оченьрад, если буду иметь честь показать вам нашу Прагу и познакомить вас ближе и с духовной ее жизнью. Искренне желаю, чтобы это было уже скорее! Что касается „Чайки", то очень прошу вас, как только она будет напечатана, позволить мне перевести ее для нашей публики. Первый экзем­пляр перевода, конечно, вышлю вам».

Письмо Прусика к Чехову от 8 ноября 1896 г. еще раз повторяет просьбу о «Чайке». Из письма видно, что Прусик внимательно следил за спектаклями «Чайки» на сцене Александринского театра и возмущался отрицательным отношением к ней петербург­ской публики.

Чехов не замедлил выслать Прусику «Чайку» после выхода ее из печати.

«Возвратившись домой,—• пишет Прусик 7 марта 1897 г.,— нашел я между пись­мами вашу „Чайку" и спешу поблагодарить вас искренно за нее! Верьте, что я с чрез­вычайным удовольствием возьмусь за ее перевод».

О том, что между Прусиком и Чеховым велась регулярная перепиека и что между ними не прекращались деловые отношения, говорят и другие письма Прусика. Так, в письме от 20 мая 1897 г. Прусик пишет: «Спешу поблагодарить вас за любезно вы­сланную мне книгу, которая доставила мне большую радость! Наконец-то вышла ваша „Дуэль", будьте столь любезны принять высланную книжку на добрую память. Если сочините что-нибудь новое — рассказы или пьесы, то прошу вас, глубокоуважаемый Антон Павлович, сообщите мне об этом и позвольте перевести. У нас вас так любят, верьте!» Других писем Прусика и ответов на них Чехова мы здесь не будем касаться, так как они приводятся или цитируются в другом разделе настоящего тома («Письма Че­хова»).

Из переписки между Чеховым и чешскими переводчиками видно, что еще в по­следнем десятилетии прошлого века произведения Чехова многократно переводились на чешский язык и пользовались у чешских читателей всеобщей любовью.

Когда Чехов в письме от 22 февраля 1892 г. (XV, 321) писал В. Тихонову, что чехи «одобряют» его произведения, он едва ли представлял себе отчетливо, насколько он был тогда уже известен и любим в Чехии. В 1892 г. это было засвидетельствовано в чеш­ской энциклопедии: «На чешский язык его произведения много переводятся, так что из молодого поколения русских писателей Чехов является у нас самым известным» («Ottuv Slovmk Naucny», dil V. Praha, 1892, sir. 893).

С каждым годом количество переводов Чехова возрастало. Вначале произведения Чехова появлялись лишь в периодической печати 12, но вскоре они начали выходить и отдельными изданиями. Первым из них был рассказ «Тайный советник» в переводе В. Мрштика (Библиотека «Светозора», 1892, № 26). С того времени до 1914 г. в Чехии вышло 53 отдельных издания сочинений Чехова (не считая повторных изданий), из которых 37 составляли сборники рассказов. Спрос на произведения Чехова особенно увеличился после смерти писателя, глубоко взволновавшей чешскую общественность. К 1910—1911 гг. Чехов был переведен почти полностью, так что стало возможным изда­ние собрания его сочинений, к подготовке которого в это время приступили два круп­нейших чешских издательства.

К сожалению, переводы произведений Чехова часто делались небрежно и ремес­ленно и по своим художественным достоинствам были весьма далеки от ори­гинала. Для примера мы кратко остановимся на переводах Б. Прусика, пользовав­шихся в то время хорошей репутацией и почти неизменно сопровождаемых пометкой: «авторизованный перевод».

В начале своей переводческой деятельности в одном из первых писем к Чехову Прусик жаловался на трудности, с которыми сопряжено издание его перевода чехов­ской «Дуэли»: «Те неприятности, которые имеете вы с казенными цензорами, имеем и мы с неофициальными цензорами, нашими издателями, которые боятся пропустить для нашей фарисейски моральной публики самую здорово-реалистическую русскую вещь! И выражения надо для них смягчать, а этим, конечно, портится типичность. Ну, что с ними делать, они страх как упрямы» (письмо от 4 сентября 1896 г.).

А два с половиной месяца спустя Прусик сообщал: «Спешу выслать вам первый номер вашей „Дуэли", которая, наконец, появилась в моем переводе (Щербинский — мой обычный псевдоним). Как только выйдет целая книжка, сейчас вышлю. Но прошу вас, будьте снисходительны к моему переводу, верьте мне, что старался как мог, но вы не поверите, как боятся у нас самого малейшего реализма. Пришлось переменять, а то бы совсем не печатали. Поэтому простите, если останетесь недовольны» (письмо от 20 ноября 1896 г.)13.

Весьма вероятно, что Прусик вынужден был по требованию издателя сделать в тексте повести купюры, пожертвовать иными выражениями и мыслями, которые могли прийтись не по вкусу мещанской публике. Однако наряду с этим перевод Прусика пе­стрит грубыми ошибками и искажениями чеховского текста,