Я просто уйду.

* * *

НЕ ГОВОРИ «НИКОГДА»

Солнце светит и растет трава,

Но тебе она не нужна.

ЗАПИСЬ 13.

В последние несколько ночей у меня начала развиваться паранойя, я чувствовал, как за мной наблюдают, — чувствовал сильнее и четче, чем раньше, почти осязательно. Но у меня было много других тем для размышлений.

Сегодня я понял, что у моей паранойи есть имя, и я это имя знаю.

Я как всегда прощелкал, когда они ушли гулять, и постарался пойти за ними по невидимым следам — это было что-то в воздухе, непонятное, но воспринимаемое мной с некоторых пор. Наверное, мы проводили вместе слишком много времени…

Просто пойти в последний раз, прежде чем исчезнуть.

Это была освещенная улица, а на противоположной стороне дороги стоял парень с фотокамерой, наводя ее на меня. Когда я уставился на него в упор, он вздрогнул, едва не выпустив из рук свое сокровище, — вспышка сработала — и сделал шаг назад.

— Сэм! — позвал я. — Эй, Сэм!

И тут он бросился бежать.

Я побежал за ним, одолеваемый неприятным чувством дежа вю, только в прошлый раз была Мирей Лэнгтон, но догонял все равно я. Я понятия не имел, почему Липучка Сэм бежит от меня как от чумы, и честно говоря, знать не хотел. Я знал одно — если он следил за мной, если видел нечто такое, что заставляет его сейчас убегать сломя голову, если он расскажет обо всем Джейсону… нет, я должен его поймать. Поймать — и что?… Ладно, насчет последующих действий разберемся на месте.

Сэм сбежал. Как сбежала бы и Мирей, если бы не грузовик… конечно, я не хочу, чтобы Липучку сбил грузовик, но если это его остановит…

О чем я, черт побери?!

Я прошатался по городу пешком несколько часов, забыв про комендантский час. Однажды мне показалось, что я вижу вампира, но он ко мне даже не подошел, только посмотрел и удалился. Кошмар, друзья от меня убегают, враги отворачиваются — я что, прокаженный? Это похоже на дурной сон, вроде того, что снится мне уже третью ночь, — пустой заброшенный дом, миллион комнат и нет выхода. Тот самый их дом, только я не выход искал, на самом деле я искал их.

А потом началась стрельба.

Я прижался спиной к стене углового дома и не мог заставить себя даже выглянуть за угол. Выстрелы были дальше, чем я мог увидеть в темноте, примерно в паре кварталов, и я простоял здесь, пока все не закончилось. Потом завыли сирены, мимо меня проехало несколько машин, а я все сливался со стеной, как хамелеон, и в самых немыслимых фантазиях не мог представить, что там происходило. Такое происходит каждую ночь, если уж на то пошло, мы живем в большом городе… банды, группировки, разборки, тра-ля-ля… Да к чему этот аутотренинг, Умница Уилл Макбет? Я не застал времена слэйеров, но… что-то подсказывало мне, что в их время такое точно происходило каждую ночь.

Вместо того чтобы все разузнать, я вдруг повернулся и пошел в противоположном направлении. Когда мобильник завибрировал в верхнем кармане, как раз на уровне сердца, у меня чуть не случился приступ.

Голос Халли Демарко ворвался в мое ухо раскаленным штырем.

— УИЛЛ!!!

— Что случилось, Халли? — Мой голос по контрасту с ее был совсем тихим. — Что?

— Сэм, — всхлипнула она, — Сэм… они его…

У меня внутри похолодело.

— Что Сэм?

— Он был так счастлив, что сам их нашел… Целых двоих. А Джейсон… я говорила ему! Нужно время для подготовки! У нас почти не было патронов для ружей, только автоматы. Но он боялся, что они исчезнут! А теперь…

Я не узнавал свою железную Халли, пока не понял вдруг, что она впервые встретилась ночью с дееспособным противником. Они все впервые встретились… и оказалось, что в комиксах все гораздо проще.

— Ты в порядке? Джейсон жив?

— Да, но Сэм… Уилл, он исчез, только камеру его нашли… Она вся в крови была! Кровь с нее стекала… Алан и Китти в реанимации, Джейсон не отвечает на звонки… Уилл, приезжай ко мне!

Последнюю фразу я проигнорировал. Значит, Сэм меня не упомянул, решил все лавры забрать себе… и это к лучшему. Мне нравился Липучка, его манера говорить, его безобидность, даже жутковатая привычка рисовать крутым яйцам, которые он брал на завтрак, лица и давать имена: «Сегодня съедим Билли», или «Откусим-ка от Нэнси»… Но если он мертв, то никому ничего не сможет рассказать обо мне и о них. Мне хотелось орать от преступной двойственности этого чувства.

— Вы их убили? — спросил я шепотом.

— Не знаю… мы стреляли из «узи»… выпустили в них все, что было… но мы их не нашли. Чтоб они сдохли где-нибудь в подворотне! — Халли начала рыдать. — Чтоб они сдохли! Чтоб они сдохли!

Неожиданно я взорвался, почувствовав, как в груди неумолимо наливается свинцом:

— Халли, да заткнись ты ради Бога! Раньше надо было думать, вы напали на них первые! Во время комендантского часа! О чем вы думали, чертовы идиоты?!

— Что ты говоришь? — спрашивала она растерянно, — Уилл, что ты говоришь?..

— Вас могут посадить, отобрать лицензию, ты это понимаешь?!

О, забота о ближнем…

— Но никто не узнает, Уилл, мы никому не скажем! Тел все равно нет, доказать невозможно, а для полиции что-нибудь придумаем… Джейсон придумает! Ты приедешь, Уилл?

Я отключил телефон.

…Первое, что меня поразило, — приоткрытая дверь, они никогда не оставляли дверь открытой… и дверная ручка никогда не была покрыта кровью… и на полу ее тоже никогда не размазывали.

Господи, почему мне так плохо? Ответь мне, пожалуйста.

Я взбежал на второй этаж по кровавым следам и влетел в ванную без стука. В глаза мне уперся глубокий полумрак, и первые секунды я вообще ничего не видел. Потом разглядел высокую тень — она надвигалась на меня.

— Калеб, — позвал я.

Он издал короткий смешок, пошатываясь, как пьяный, но не остановился.

— Зачем ты вернулся… ищейка?

Я даже не ответил, так жутко это прозвучало. Скоро он притиснул меня к стене всем своим весом. Я попытался отстранить его, но мои руки отдернулись от мокрого, будто его чем-то облили. Чем-то, что из скользкого быстро становится липким.

— Почему ты это говоришь? — спросил я враз охрипшим голосом.

— Говорю что хочу. Ищейка, ищейка, ищейка… — он уже почти уронил голову на мое плечо, и я замер, боясь пошевелиться, будто по мне полз скорпион. Его дыхание холодило мне шею. — Это ведь твоя работа, ищейка? Тиш-ше, не говори. Пусть будет тихо… ей нужна тишина…

Он отстранился и с силой провел по моей щеке окровавленной ладонью, потом по второй, оставляя липкие следы.