Пройдя минут десять по тихим новозайцевским улицам, Ларисаоткрыла зеленую калитку и скрылась в одном из домиков. Лола подождала немного иподошла к той же калитке.

За зеленым забором полыхал десятками цветов осенний сад.

Здесь были георгины – желтые, темно-красные, пунцовые сбелой окантовкой лепестков; игольчатые астры всех оттенков – от белых ибледно-розовых до ярко-алых и бордовых; белые, лиловые, розовые и желтыехризантемы…

Лола вспомнила, что Лариса Куликова ездила по выходным ктетке за город и каждый раз привозила огромные букеты цветов, и поняла, чтоименно в этом саду Лариса собирала свои букеты.

На калитке была табличка «Осторожно, злая собака». Лолаокинула взглядом двор и действительно увидела собаку – небольшого лохматогобарбоса неопределенной породы, дремлющего на позднем солнышке возлесвежеокрашенной будки. На злую собаку барбос совершенно не был похож, и Лола,решительно открыв калитку, пошла к дому.

Барбос при виде постороннего человека приоткрыл глаза, но сместа не поднялся и даже не гавкнул, а только пару раз лениво и доброжелательностукнул хвостом по земле.

Лола поднялась на крыльцо и постучала костяшками пальцев вдверь. За дверью послышались торопливые шаги, и немолодой женский голоспроговорил:

– Кто это там? Иду, иду, сейчас открою!

Дверь отворилась, и на пороге появилась невысокая пожилаяженщина с лицом, покрытым здоровым деревенским румянцем и сеткой мелкихморщинок, так что ее круглые щеки напоминали печеное яблочко.

– Ты кто? – спросила женщина Лолу.

В это время за спиной у нее показалась Лариса с небольшимчемоданом в руке. Увидев Лолу, она крикнула:

– Чего тебе надо? Гони ее, тетя Зина, это бандитка!

– Я не бандитка, – холодно возразила Лола. –А вот ты мне скажи, куда твои бандиты деревенские моего друга увезли? Если ониего убили, ты за это ответишь!

– Ничего хахалю твоему не сделали! – взвизгнулаЛариса. – Полежит в холодке, пока я отсюда не сделаю ноги! Сволочи! Нунигде от вас не спрятаться!

С этими словами Лариса бросила на пол чемодан и устремиласьк Лоле с явным намерением вцепиться ей в волосы.

Лола, как учил ее Маркиз, отступила в сторону, пропустивразъяренную Ларису мимо себя, и толкнула ее в спину. Лариса чуть не свалилась скрыльца, с трудом уцепившись за перила, тут же развернулась и снова кинулась ватаку с криком:

– Ах вот ты как, стерва увертливая! Да я же тебе глазасейчас выцарапаю!

– Ларочка, Ларочка, ты что ж так разошлась-то? –пыталась увещевать племянницу тетя Зина. – Вы уж поговорите по-хорошему,что же сразу драться-то?

– Не о чем мне с ней разговаривать! – крикнулаЛариса, нацелившись в глаза противнице длинными ярко-красными ногтями.

Однако Лола перехватила ее правую руку и заломила за спину,заставив Ларису вскрикнуть от боли. С трудом вырвавшись, Лариса вырвала у Лолыиз рук спортивную сумку и замахнулась ею.

– Стой! – истошно вскрикнула Лола. – Тольконе сумку! Там Пу И!

– Что? – изумленно переспросила Лариса. От удивленияона немного успокоилась и уставилась на сумку. – Что у тебя там?

– Не что, а кто, – поправила ее Лола.

Лариса удивленно заглянула в сумку, и оттуда на неевзглянули два выпуклых блестящих глаза.

– Ой, что это! Там у тебя пекинес, что ли? –растерянно спросила Лариса.

– Сама ты пекинес! – Лола отняла у неесумку. – Это – чихуахуа!

– Эй, подруга! – воскликнула Лариса, уставившисьна сумку. – А сумочка-то моя! Ты где ж ее поперла?

– Ты же ее все равно выкинуть хотела, а я ее подсобачку использовала! Все польза какая-то! А мне ее козел твой отдал.

– Антон, что ли? – поразилась Лариса. – Тычто, у Антона была?

– Была, – лаконично ответила Лола.

– Ой-ой-ой, – проговорила Лариса, проницательноуставившись на незваную гостью, – я смотрю, наш пострел везде поспел!Ну-ка, давай поговорим, раз уж подраться толком не получилось. Тетя Зина,накрой-ка нам, мы с этой подругой разговаривать будем.

– Давно бы так! – обрадовалась тетя Зина. –Надо поговорить по-хорошему, а то что же сразу – в волосья! Сейчас я самоварчикподживлю…

– Самоварчик – это потом, самоварчик – это хорошо,только сначала нужно Леню вызволить, – отрезала Лола, – а то мы тутбудем чаи распивать, а человек неизвестно где…

– Почему – неизвестно? – обиделась Лариса. –В пакгаузе, недалеко от станции…

Лола вспомнила пакгаузы и полуразрушенные склады, которыевидела, когда пробиралась возле путей, и невольно поежилась.

– Это который за туалетом, что ли? – спросилаона. – Так там же никто не ходит! Человек помереть может, никто и незаметит!

– Ну, убивать они его не будут, – деловитозаметила Лариса, – им ни к чему мокрое дело на себя брать. По головестукнули легонько, так очухается и выползет наружу.

– Слушай, а ну веди меня сейчас туда! – угрожающепроговорила Лола. – Стану я чаи распивать, когда Ленька там без сознаниялежит!

– Вот еще! – Лариса вскинула плечо. – Что этоты раскомандовалась? И почему это я должна по твоей указке действовать?

– А что тебе остается? – парировала Лола. –Ну, сбежишь ты, куда только? Денег у тебя особенных нету, далеко не уйдешь!Сама эту кашу заварила, а теперь бегаешь!

– Я?.. – изумилась Лариса. – Я заварила?

– А кто же еще? – наступала на нее Лола. –Кто папочке Тизенхаузену в Кельн фотографию послал? Скажешь, не ты?

Лариса рывком втянула Лолу в дом и закрыла дверь.

– Что ты орешь на весь поселок? Тебе нужно, чтобы всепро это знали? – испуганно зашептала она.

– Да я еще громче заору, если ты сейчас дорогу мне непокажешь к тому месту, где Леня лежит! – предупредила Лола.

– Он тебе кто? – прищурилась Лариса.

– А тебе какое дело? – ответно прищурилась Лола.

– Верно, – неожиданно согласилась Лариса. –Мне бы со своими заморочками разобраться… Ладно, идем к твоему Лене. Только… тыне врешь, вы и вправду из Германии приехали?

Лола молча достала снимок, который получил по почте геррТизенхаузен и показала Ларисе.

– Твоя работа?

– Моя, – согласилась та, – и видит Бог, как яоб этом жалею.

Пу И поручили тете Зине, Лариса переоделась во что-тотемное, и они пошли.

Солнце уже зашло, и в поселке наступили сумерки, Лола былаэтому рада.

– Все из-за этого козла, – быстро говорила Ларисана ходу, – все из-за него, из-за Антона. Всю жизнь мне испортил, влез вдушу лапами своими жирными, теперь из-за него страдаю.