Его ладонь легонько сжала мою. И я спешно вырвала руку.

– Это мать сказала, что ты кукол таких любишь. Велела купить, – зачем-то поведал он мне. – Выздоравливай, товарищ… эм… красотка. – И он ушел, захлопнув дверью. Даже Свалкой не назвал.

Я сжала руку, которая теперь, кажется, горела – после его прикосновения. В школу я вышла в середине января, после каникул, вполне себе здоровая и, можно сказать, жизнерадостная. В моей голове зрел план. Как сказала Ленка, этот план зрел, как прыщ на одном месте, но я от нее только лишь отмахнулась. Слова Даньки о том, что у меня нет парня, задели за живое. И масла в огонь подлил тот факт, что кто-то из девчонок сказал, будто видел Сергея на катке с девушкой. Я какое-то время чувствовала себя понурой и брошенной всеми, но взяла себя в руки и решила, что докажу Матвееву: я ничуть не хуже других девчонок моего возраста. У меня тоже может быть парень, черт побери!

Я РЕШИЛА НАЙТИ временного парня и продефилировать с ним у Дани под носом. И стала искать. Ленка всячески мне помогала. Однако все ее кандидаты мною отметались – так или иначе они были знакомы Клоуну или его друзьям. А мне совершенно не хотелось, чтобы он узнал правду. И тогда я обратилась за помощью к своей двоюродной сестре Тане. У нас были неплохие отношения, однако Таня жила на другом конце города, и общались мы не слишком часто – по большей части по праздникам, когда наши родители собирались вместе. Она была старше меня на год и уже училась в университете.

Танька была классной – живой, уверенной и веселой, правда, ехидной и с шилом в одном месте. А еще злопамятной. Не зря ее прозвали Ведьмой – не только потому, что она носила фамилию Ведьмина, но еще и из-за нрава. Она, правда, всегда возмущалась и говорила, что на ведьму больше похожа я, а не она. Кроме того, Таня была красивой. И парни увивались за ней табунами.

Когда сестра услышала, о чем я хочу у нее попросить, то зашлась в хохоте. А я всего лишь попросила ее найти мне парня на один день. Подставного.

– Кудряха, ты что, совсем головой поехала? – спросила она сквозь смех. – К какому из полюсов твоя крыша тронулась? К северному или южному?

– Хватит называть меня Кудряхой, – возмутилась я. – Лучше скажи, поможешь или нет? Да хватит уже ржать!

Таня перестала смеяться минут так через пять и заявила:

– Помогу я тебе. Только ради того, чтобы повеселиться и посмотреть на рожу этого твоего Матвеева! Какой тебе парень нужен?

– А у тебя их много? – заинтересовалась я.

– Есть кое-какое количество.

– Тогда хочу классного, – заявила я. – Чтобы Матвеева перекосило.

– От ревности? По-моему, этот твой Матвеев с детства перекошенный. – Танька его отлично помнила. – И ты вместе с ним, Кудряха. Когда вы были мелкие, я вас обоих придушить хотела.

– Все не можешь забыть, как мы тебе платье испачкали? – сварливо спросила я.

Дело было на Новый год у нас дома. Я и Данька носились как угорелые, а Таня степенно пила чай с родителями. Мы случайно опрокинули на нее салат. Кто был виноват, я даже не помню, но склонна полагать, что Матвеев. Хотя орала сестра на нас обоих. Платье было совершенно новенькое.

– Это-то я забыла. А вот то, как я с вами осталась ночевать однажды, я хорошо помню. И то, как вы мой палец в воду пихали, когда я спала, – тоже.

– Мы проверяли одну теорию, – вздохнула я. В детстве все-таки мы были немного не в себе.

– Вы всегда были заодно. Даже странно, что ты не стала его подружкой. Вы теперь вместе людей на улице смогли бы пугать. Или другие опыты ставить. Так, ладно. У меня есть два шикарных варианта для его ревности. Студенты. Один красивый, но тупой. Второй умный, но внешне так себе. Кто нравится?

– А есть и красивый, и умный? – спросила я.

– Я задаюсь тем же самым вопросом, – весело отозвалась сестра. – Но Боженька не посылает мне идеального парня.

– Тогда красивого, – немного подумав, выбрала я. Данька же должен просто увидеть меня с кем-то, а не вести с ним философские беседы.

– Он очень тупой, – предостерегла меня Таня. – Хотя еще третий вариант есть. Страшный, тупой, но богатый. У него своя «Ауди», алая, как моя кровушка, которую он мне со вкусом портит.

– Нет, давай красивого, – решила я со вздохом.

– Ты сама сделала выбор!

Мы встретились в среду после уроков. По плану с подставным парнем я должна была дефилировать по улице в то самое время, когда Даня возвращался с тренировки. Он должен был увидеть меня и понять, как ошибался – парень-то у меня есть, и ого-го какой! С «ого-го» я погорячилась. Его звали Гоша, и он был моделью. Высокий, тонкий, длинноногий, с модной стрижкой под «канадку», женственным скуластым лицом и большими голубыми глазами, в которых светилось… ничего.

Я с удивлением взирала на Гонгу снизу верх. Нет, его лицо было слащаво красивым – наверняка его обожали модные фотографы. Однако он был таким худеньким, ухоженным и жеманным, что мне стало не по себе. Эталон мужской красоты у меня был другим.

– Ты же сказала, он красивый! – возмутилась я тихо – так, чтобы попивающий кофеек Гоша ничего не услышал. – А на него дунь-плюнь – и развалится!

– Надеюсь, твоя горилла на него плевать не будет, – отозвалась сестра. – У Гоши тонкая душевная организация. И, вообще, для меня он красивый! Между прочим, Гошу зовут в агентство в Милане. Так что он будущая топ-модель. Тебе повезло.

– У него руки тоньше, чем мои!

– Господи, Кудряха! Ну если хочешь, я могу позвать Кайрата!

– Какого еще Кайрата?!

– Однокурсника моего. Он знаешь какой сильный. Правда, нрав у него горячий, восточный – он твоему Матвееву морду набить может влёгкую. Слушай, а это идея, а? – Танькины глаза алчно загорелись.

– Не надо никакого Кайрата и мордобоев! – возмутилась я. – Будем работать с тем, что есть. Вернее, кто есть. – И я покосилась на прихлебывающую кофе будущую топ-модель.

Ходить под руку с Гошей оказалось непривычно. Он был очень высоким – куда выше Клоуна, и мне приходилось все время задирать голову. Кроме того, я стеснялась держать его под руку. Однако Танька быстро взяла дело в свои загребущие лапы и заставила нас репетировать влюбленность. Репетировали мы в кофейне, и на нас с Гошей смотрели, как на дураков. Ему-то было все равно – привык к взглядам, а я стеснялась. Но вскоре тоже освоилась.

– Представь, что Гоша – твоя подружка, – добила меня Таня.

Гоша хмыкнул и царственно тряхнул гривой.

– Баскетболистка, – хихикнула я и схватила его под руку. Интересно, если с таким небоскребом целоваться, то мне придется вставать на один стульчик или на два?

– Знаешь, Кудряха, держи-ка ты его не под руку, а за руку, – велела сестра. – И улыбнись ему. Нежно. Еще нежнее. Да не скалься ты, как гиена. Представь, что ты смотришь на куриные ножки. Вот та-а-ак, лучше! Гоша, а теперь ты. Улыбайся! Гоша, не так широко, а то такое чувство, что ты над ней смеешься. Боже, какие вы сложные.