Стало обидно – какую такую девушку не поделили эти двое? Ясно же, что не меня. Я с трудом представляла себе подобное. Поэтому попыталась узнать правду у Афанасьева. Ответ его был лаконичным: «Хватит мне писать». Вот так – с точкой, которые он никогда не ставил, каждое предложение закрывая скобочкой-смайликом.

«Ты совсем поехавший? Объясни нормально, что происходит», – больно сжав губы в полоску, ответила ему я и тоже поставила точку, чтобы он понимал серьезность моих намерений. А Сергей добавил меня в черный список. И тогда я, откровенно злая (больше всего на неведомую девицу, из-за которой все и произошло), отправилась за правдой к Клоуну.

Дело было на физкультуре. Занятия проходили с параллельным одиннадцатым классом – нам всегда ставили сдвоенные уроки по физре из-за того, что школа была рассчитана на меньшее количество учеников. Зал был разделен сеткой на две половины – на одной играли в волейбол женские команды, на другой – мужские. Я в игре не участвовала – сидела на лавочке, как и подобает ученику с временным освобождением от физкультуры.

Какое-то время я наблюдала за девчонками – команда нашего класса безнадежно проигрывала. А потом переместилась на другую половину зала, туда, где игра велась более оживленно – мальчишки соперничали между собой вовсю. И я снова не могла оторвать взгляда от Даньки. Атаки мячом у него всегда получались прекрасными – реакция у Матвеева была отменная, да и прыгал он высоко. А вот у меня лучше всего получалось блокировать мячи, хотя, надо признаться, волейбол не был моей любимой игрой – я все же во многом проигрывала более рослым девчонкам.

Игра закончилась победой нашего класса. И когда физрук дал несколько минут на отдых, я все-таки подошла к Дане, который сидел неподалеку и завязывал шнурки на кроссовках.

– Эй! – требовательно дернула я его за плечо.

– Что? – мигом поднял он лохматую голову, увидел меня и слабо улыбнулся: – А, Пипетка.

– Не называй меня так, – мигом завелась я.

– А как? – полюбопытствовал он.

– Ваше высочество!

– И что ваше высочество желает?

– Правды, – объявила я.

Даня несколько мгновений молча меня разглядывал, словно видел впервые.

– Какой правды-то? – наконец спросил он.

Кто-то из парней, разминающихся с мячом, позвал его, и он только рукой махнул, мол, сейчас приду.

– Почему в тот вечер вместо Сергея пришел ты?

Я внимательно смотрела ему в глаза.

– В какой вечер? – Вопрос был задан так искренне, что я вначале растерялась.

– Хватит строить из себя идиота! Почему Сергея не было, а пришел ты?!

Матвеев молчал – ему не нравился этот разговор.

– Почему он попросил тебя прийти вместо него? – продолжала я допрос.

– Я не говорил тебе, что он просил меня прийти, – ответил Даня раздраженно. – Ты сама придумала это. Я лишь сказал, что Серый не придет, и все. Короче, я пошел.

– Ответь!

Даня, не слыша меня, встал, и я вскочила следом за ним. Но тут же свалилась, как кегля в боулинге, потому что парень из другого класса попал мне мячом прямо в лоб. Зарядил, так сказать, через весь зал. Я упала от неожиданности, сначала ничего не ощущая, а затем почувствовав, как начинает звенеть голова, словно туда засунули школьный звонок.

– Сорян! – заорал парень громко и захохотал.

Мигом остановившийся Даня вдруг поманил его к себе пальцем, а после дал мне руку и помог подняться.

– Ты как? – спросил он.

– Нормально, – проскрипела я.

– Точно? – явно не верил Даня и вдруг взял меня за талию, чтобы поддержать. К звону в голове прибавилось дикое смущение.

– Точно, – ответила я тихо.

В это время к нам подбежал тот самый парень, жертвой пасса которого я стала.

– Чего звал? – спросил он, тревожно поглядывая на Матвеева – к этому времени его авторитет в школе стал почти непререкаемым.

– Извинись, – сказал, нахмурившись, Даня.

Парень выдохнул, посмотрел на меня с долей отвращения и выпалил на одном дыхании:

– Извинипожалуйстаянехотел.

– Нормально извинись, – сдвинул темные брови к переносице Даня.

Однако «нормально» извиниться парень не успел – в это время к нам подошел размашистым шагом физрук, который помнил все мои падения, особенно с козла и лыж.

– Опять Сергеева! – раздался его зычный голос – Ты как?

– Да хорошо все, – махнула я рукой.

– Что-то сомнительно. Так, Матвеев, проводи-ка ты ее в медкабинет на всякий случай. Пусть посмотрят.

– Не хочу я, – замотала я головой и поняла, что звон в ушах стал сильнее.

Меня, однако, слушать не стали, и Данька медленно повел меня на второй этаж, в медкабинет. Я не могла сосредоточиться ни на чем, кроме ощущения его сильных рук на своем теле, и это изрядно нервировало.

– Ты сегодня теплый, – заявила я ему.

– Да я вообще-то горячий. Просто ты не знаешь насколько, – усмехнулся он.

– А ты мне покажи, какой ты горячий, – зачем-то сказала я.

– Ох, Пипа, сразу видно, что тебя по голове ударили, – притворно вздохнул он.

Я чуть не упала – на какое-то мгновение ослабли ноги. И Даня, недолго думая, взял меня на руки.

– Отпусти! – возмутилась я и дернулась: его тело действительно было горячим.

– Не рыпайся, – посоветовал Матвеев. – А то уроню и окончательно добью.

Он нес меня на руках, и я положила голову ему на плечо, забыв обо всем на свете. Это было безумно романтично. И, наверное, глупо. Но я наслаждалась каждой секундой, не обращая внимания на удивленные взгляды проходивших мимо учителей или редких учеников.

– Ты не мог бы еще кружок по школе дать? – ласково спросила я, когда мы оказались около кабинета медсестры.

– Я тебе вьючная лошадь, что ли? – фыркнул он и осторожно опустил меня на пол.

– Тогда расскажи, что произошло в тот день, – предприняла я последнюю попытку, прежде чем войти внутрь.

Даня вздохнул так устало, будто я ему осточертела.

– Спроси у Сергея, – загадочно сказал Даня.

– Он, знаешь ли, меня послал, – фыркнула я.

– И правильно, – зачем-то сказал этот придурок, вызвав во мне бурю негодования. Да как он смеет?! Да что он о себе возомнил?!

Ничего дельного ответить ему я не успела – меня запихнули в медкабинет. Из школы я с триумфом уезжала на скорой – медсестра заподозрила, что у меня сотрясение. Я думала, что в тот печальный момент, когда я сяду в машину с мигалками, Клоун будет стоять на крыльце, смотреть на меня большими потерянными глазами и переживать, однако единственными, кто на меня пялился, были шумные второклашки, которых повели в местную детскую библиотеку.