— Иди за мной.

Разворачивается и следует в дом. Напряжение отпускает, и я понимаю, что даже не вздохнула. Не ёжик, а надувшаяся рыба-шар. Ещё чуть-чуть — и лопнула бы.

Тёплый воздух окутывает с головы до ног, опьяняя и расслабляя.

Сабуров даже не даёт времени разуться. Да и зачем? Мне же самой потом драить эти полы.

— Патимат, закажи для Серафимы нормальное платье. Или она в таком виде уборкой занимается? — пересекая широким шагом кухню, обращается он к женщине.

Я смотрю на свои коленки, обтянутые лайкрой, и не пойму, что его не устраивает.

Судя по взгляду Патимат, она тоже недоумевает. Смотрит на нас растерянно.

Ах да. Та́ми. Может, Ратмир блюдёт его честь и переживает, что я совращу брата приятеля?

— У меня нормальная одежда, — злясь чеканю, выделяя каждое слово, — что тебя не устраивает?

Глаза Патимат мечутся с меня на хозяина дома. Испуганные. Похоже, я перегибаю палку, а остановиться не могу.

— В этом доме такие правила, Серафима, — пытается разрядить обстановку Патимат, пока Сабуров закипает.

— Клала я на ваши правила, — не успеваю договорить последнее слово, как пальцы Ратмира оказываются на моей шее. Сжимают, приподнимая вверх. Я почти вишу, касаясь пола самыми кончиками носков, и смотрю в тигриные глаза. Обманчиво спокойные.

— Я говорю — ты делаешь. Не делаешь — будешь наказана.

Странно, но только сейчас до меня доходит, что ему достаточно сомкнуть пальцы чуть сильнее и я задохнусь. Сабурову даже не составит труда это сделать.

Почему мне раньше казалось, что он спокоен? Вот смотрю на него. Лицо расслабленное, а глаза полыхают. И ведь ему хочется меня придушить. А мне так не хочется отступать.

Царапаю ногтями его запястье, хрипло повторяя:

— Отпусти.

Но не отпускает. Желая закрепить полученный мной урок. Понимаю это интуитивно. Читая эти мысли в его глазах. Он доносит до меня, что может стереть в порошок. И от меня даже мокрого места не останется.

А все мои инстинкты кричат: бежать, бежать, бежать.

Размыкает пальцы, поправляет запонки, возвращая рукав обратно. Будто договор подписывал. Или делал ещё нечто обыденное. Именно так он и выглядит. Словно душить тощих девчонок для него в порядке вещей.

Дышу тяжело, растирая шею. Смотрю на него с ненавистью.

— На завтра приглашены гости. Я хочу, чтобы Серафима прислуживала за столом.

Он обращался к Патимат.

Я опустила глаза в пол, пытаясь спрятать эмоции.

Убирать пустые комнаты — это одно. Там, за закрытой дверью, меня никто не видит. Я привыкла к физическому труду, он не страшит меня. Но Сабуров хочет унизить. Показать диковинную горничную своим друзьям? Доказать, что подчинил меня?

Только представив завтрашний вечер, мне стало дурно.

Но я стою, расправив плечи, поднимаю ресницы, упираясь глазами в его взгляд. И сцепляю зубы.

— Ох, Серафима, я ещё никогда не видела Ратмира таким злым, — причитает Патимат, кружа вокруг меня после его ухода, — нельзя так неуважительно вести себя с мужчиной. Тем более, он помогает тебе.

Эти слова как соль на рану. Помогает. Да, наверное, стоило бы испытывать хоть капельку благодарности. Ведь он спас мою жизнь. Но ничего подобного я не чувствую. Может, мешает понимание, что для него это лишь способ меня проучить. Показать, как плохо быть продажной девкой.

Патимат всё продолжает говорить и говорить.

Моё отношение к «благодетелю» так не вписывается в её представления о поведении достойной девушки. Я молчала, не пытаясь её разубедить. Её так воспитали. Быть покорной. А меня после смерти отца воспитывать оказалось некому. Я выживала.

Никогда ещё я с такой неохотой не ехала в дом Сабурова, как на следующий вечер. Так и слышала его голос в своей голове, нон-стопом повторяющий одно слово: прислуживать.

В этот раз через центральные ворота меня пропустили без проблем. Но парковаться у дома не позволили. Специально открыли гараж. Впрочем, свободных мест всё равно не оказалось. Двор заполонили иномарки, которых я раньше не видела. Гости.

Хотелось развернуться и уехать, откуда приехала. И пускай потом этот чёрт ищет меня и наказывает.

Посидела так некоторое время в машине. Обдумывая план.

Но найдет же. И придумает кару похлеще.

Патимат оставила новый наряд для бедной Золушки без феи-крестной в комнате горничной.

Отвратительное чёрное платье с воротником-стойкой закрывало даже шею. Сидело, как ни странно, по фигуре, подчёркивая небольшую грудь и тонкую талию. Из-под длинной юбки торчали лишь носки туфель — тоже часть наряда. Фу.

Не могла смотреть на себя в зеркало. То ли монашка, то ли рьяная мусульманка. Похожу тут ещё неделю в этом наряде, глядишь, и свинину перестану есть, и платок повяжу на голову.

— Надеюсь, теперь ты понимаешь своё место в нашем доме.

Нашем? Странно слышать подобное от седьмой воды на киселе. Может, действительно метит в супруги Ратмира.

Мадина рассматривает меня, стоя в дверном проёме. Сама она облачена в шелка от кутюр. В дорогие и, на мой взгляд, безвкусные шмотки. Аляповатые. На поясе значок известного бренда. Пухлое запястье украшают золотые часы, сверкающие бриллиантами. Яркий макияж, несомненно, добавляет привлекательности её по-восточному красивому лицу.

Как бы мне ни хотелось признавать, но она миловидная девушка. Тёмные густые волосы, соболиные брови, карие глаза. Такая внешность не нуждается в косметике.

— Ты, главное, своё не потеряй, — прохожу мимо, толкая плечом.

Навстречу идёт Патимат и тут же стреляет глазами в Мадину. Словно чувствуя возможную потасовку. Но девушка просто уходит. Конечно, её ждёт компания Ратмира и его друзей. Интересно, что это за друзья?

Я не знала, чего ожидать. Вероятно, компании тех мужиков, что были с ним в ночь нашего знакомства в клубе. Но вместо них обнаружила сидящими за столом молодых людей. Несколько пар возраста Ратмира. Одинокого мужчину, лицо которого мне казалось смутно знакомым, но откуда, не могла понять. И девушка… блондинка, сидевшая за столом рядом с Ратмиром.

Я увидела её и встала, как вкопанная. Такой подставы я почему-то не ожидала. Едкое, противное чувство разлилось в груди. Оно мне было настолько малознакомо, что я даже не сразу его распознала. Ревность. Ядовитая и удушающая.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Нет. Я не влюблена в Ратмира. Это же сюр. Как можно втюриться в того, кто считает тебя своей… вещью.