— Ох… Семиларен, позволь озвучить недосказанную… ай… мысль, — произносит Айзел сквозь стиснутый от боли клюв.

— Какую?

— Несколько странно надеяться на… э-э-э… не слишком убедительные… ай…

— А, я понял, о чём ты. Да, я подумал над тем, что ты мне тогда сказал. И нашёл аргумент, против которого ты мне ничего не возразишь.

— Ой! И какой же?

— Вера не нуждается в доказательствах. Я просто знаю, что молитвы работают. Я неоднократно в этом убеждался лично. Сверх помогает всем, кто в Него верит и кто Ему молится.

— Ага! Эх… а тем, кто в него не верит?

— Если верующий попросит за них, тоже поможет.

— Семиларен… ой-ой… я не хочу тебя обидеть, но… ай! Похоже, ты не слишком-то хорошо… уф… помнишь свой главный священный текст!

— Ещё как помню! Я благочестивый сверхослав!

При этих словах Леод крепко зажимает лапами рот, чтобы не засмеяться в голос.

— Тогда налицо явное… ох… противоречие, — еле сдерживая стон, продолжает Айзел. — Я специально проштудировал вашу Священную Книгу Сверховой Воли. Ай! Вот, цитирую: «Неверящий и неведающий да не вкусит благодати, от Сверха исходящей; благочестивый же, прося за недостойных, обязан уверить неверящего и наставить неведающего; ибо тот, кто не несёт Слова Сверхова в душе своей, суть порождение Нечисти».

— Сверх всесилен! Как Он захочет, так и будет! Необязательно именно так! — с запалом истинного фанатика обороняется Семиларен.

— Уф… какой тогда смысл… ай, в священном тексте? Почему тогда в нём… уф… нет приписки «а может быть, и нет»? Ой… Сверх же ещё, насколько я помню… эх… всезнающ?

— Да, конечно!

— Так что же… ой… он не знает, что мы неправильно истолковываем его волю? Ай! Почему бы не прояснить всё сразу? Кстати… уф… всемогущество и всеведение… эх… это взаимоисключающие понятия.

— Бог сверхъестественен! Он не подчиняется законам нашей Вселенной!

— Как он тогда может на неё воздействовать? Ай!

— Через верующих, которые поклоняются ему и прославляют, а как иначе?

— Они же часть Вселенной… ой! Ну, хорошо, допустим. Эх… но сам-то он… ох… получается, не всесилен? Почему бы ему просто… ой… не явить себя? Тогда бы в него… уф… поверили все. Не знаю, стали бы… ох… прославлять, но… ай… убедились бы в его существовании.

— У него же нет физической формы! Он действует в судьбе и поступках!

— Ох… тогда любое событие… уф… можно истолковать как волю Сверха, не так ли?

— Да, так и есть!

— Ой… не кажется ли тебе, Семиларен… эх… что твой бог просто выдуман… Ай! Выдуман, чтобы отмахнуться от объяснения всего происходящего? Ой… прости, я, возможно, слишком резок…

— Нет-нет, всё хорошо. Можешь испытывать мою веру и дальше. Она крепче, чем ты думаешь.

— Ох… а вот ещё строки из Священной Книги: «А всякий, кто сеет смуту в душе благочестивого, кто устраивает испытание для его веры, тот действует по наитию Нечисти; если нечистый не уверует всею душою своей, пронзи мечом сердце его, ради его же блага избавь от грешного неведения». Я всё ещё не верю в Сверха. Ай! Пронзишь мне сердце, благочестивый? А оно… ой… вот тут, перед тобой! Уф… справа… и ещё… ой! Ты должен убить… уф… и всех остальных! Цитирую… ох… ещё: «Кто не чтит Слова Сверхова по неведению или по упорству — раб Нечисти, неотмываемый, обречённый; меч, вонзённый благочестивым в сердце, да избавит его от страданий».

— Нет… нет! Ни за что!

— Но тогда… уф… ты не подчиняешься повелениям самого Сверха! Ой! Если в этом тексте он в самом деле… ох… изложил свою волю…

Блента берёт оторопь. Между ушами начинают копошиться разнообразные мысли, которые не стыкуются между собой, но крутятся вокруг вопроса веры. Айзел, сдержав новый вскрик боли, возобновляет интеллектуальную атаку:

— И ещё: «Тот, кто не следует воле Распорядителя судеб, не чтит Книги, сколь бы благочестивым не считал себя, сколь не поминал бы имени Сверха, нечист; только…»

— «…выполняя неукоснительно каждое предписание, только покоряясь божественной воле, достоин он блага Сверхова», — заканчивает цитату Семиларен.

Где-то с полдеминуты блент усиленно размышляет. Наконец, он воздевает руки и восклицает:

— А гвоздей жареных не хочешь, Сверх? Мало тебе того, что неверным жизни не даёшь, так ты ещё и верных по всем рукам связываешь! Я отвергаю тебя! Как же я был глуп… Айзел, спасибо, что заставил задуматься.

— Не за что, — улыбается фоксиллинда. — Э-э-э, кажется, буря кончилась…

— Боюсь представить, что у тебя со спиной, — сочувственно произносит Яарвокс, доставая из кармана микромед.

Фоксиллинда заходит в нору. Вместо сиреневых перьев его спину теперь «украшают» чёрные корки, кровавые пятна и жёлтые пузыри. Даже видавший виды Яарвокс содрогается при виде всего этого. Но, взяв себя в руки, он принимается залечивать ожоги Айзела.

— Карл, как там Стив и Тецклай? — интересуется Айзел, едва почувствовав облегчение.

Снова обратившийся в обтянутый кожей скелет Карл в ответ только печально мотает головой.

— Всё то же, — добавляет он неслышным шёпотом.

— Интересно, успели ли Силмак с Накетом спрятаться? — беспокоится Млем.

— Чёрт поросячий его знает, — грубовато, но тоже обеспокоенно отвечает Сэн.

Силмаку и Накету удалось пересидеть бурю в своей норе. Когда они, наконец, решаются выйти на поверхность, им открывается ещё более унылая картина, чем до бури. Весь грунт покрыт чёрной коркой, а небо заволокло дымом так, что два солнца слились в одно невразумительное пятно.

Но это вовсе не самое страшное…

— Чё-то я совсем запамятовал, в какой стороне наши, — вздыхает Накет. — Чёртова дура, щас и по солнцам-то не сориентируешься… да ещё и дым этот сраный… но у тебя-то с носом всё хорошо?

Силмак встаёт на две последние лапы, тщательно принюхивается и…

— Вот сцурикат! Я не чую ни воды, ни наших! — с ужасом восклицает Силмак. — Гарь, везде гарь! Считай, что нюха у меня больше нет!

Накет всматривается в Силмака испытующим, но полным остатков надежды взглядом. Не увидев в выражении лица шнырявки никакого намёка на обычный для него оптимизм, Накет взрывается:

— Жопа! Жопа! Жопа!!! Срань бедантиевская, говно собачье!!! Какого хрена?! Что ж за жопа-то, сука, падла, едрён батон, етить твою мать!!!

Силмак абсолютно потерянным взглядом смотрит на ругающегося Накета.

— Но ведь совсем безвыходных ситуаций не бывает, так? — пытается оживить стремительно усыхающий оптимизм шнырявка.

— Из любой жопы есть выход, — бубнит себе под нос Накет, но тут же выпаливает: — Кроме этой! Мы пропали! А ещё подвели друзей! И… Веншамею…

Окончательно утративший надежду Силмак опускается на все десять лап.

— Какая нелепая гибель, — шепчет он.

— Да ваще, — соглашается Накет и бессильно падает на колени рядом