Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Каким же настоящим праздником было для Игоря Всеволодовича, когда спустя годы приезжали к нему на поклон те, бывшие, которых он когда-то вытащил из клоаки, сумевшие не вернуться к старому, но сколько же было и тех, которые возвращались к прежнему и уже не собирались ни избавляться от зависимости, ни возвращаться в жизнь — лишь бы любыми средствами уходить, уходить от живой жизни и плевать, что руки и ноги уже чернеют и теряют полностью чувствительность, плевать, что вот-вот уже сдохнешь в чьей-то засранной хазе или в смердящем подвале — жизнь не нужна, никакая, нужна только доза. Он понимал, что попытаться спасти вот таких — дохлый номер, ничего тут уже не получится, как бы ни выворачивали ради этого спасения свои кишки и он сам, и рыдающие родители, потому что главным-наиглавнейшим, первым-наипервейшим как бы банально это ни звучало оставалось и останется всегда одно: НАРИК ХОЧЕТ ВЕРНУТЬСЯ В ЖИЗНЬ, он хочет опять стать ЧЕЛОВЕКОМ, то есть, именно тем, кем пришёл в этот мир, даже при том, что в мозгах у него уже произошли необратимые провалы. Правда, Володин сын о желании «вернуться» вообще не мыслил, так что его придётся избавлять от зависимости принудительно и жёстко.
Именно это — профессиональное отношение к своей работе и самое настоящее переживание за своих пациентов — оказалось для Игоря Всеволодовича и Володи магнетической точкой притяжения: они увидели друг друга, узнали друг друга сразу, как узнают не видевшие друг друга с рождения близнецы. И хотя Володя ничего не мог знать о готовящейся докторской диссертации главврача, он просто наугад предложил помощь в обработке статистических данных: совершенно не имело значения, что Володя полный лох в лечении наркомании, потому что давно известно, что человек с ярким аналитическим даром способен чётко увидеть картинку даже в совершенно чуждой ему сфере, а Володя великолепно умел обрабатывать любую статистику, умел быстро увидеть закономерность, динамику, падение или рост, учуять зависимость полученных данных, понять их взаимосвязь, тенденции, даже если был в данной области совсем некомпетентен, к тому же он всегда мог выяснить что-то ему непонятное у Игоря Всеволодовича, который сразу же и согласился на приманчивое предложение Володи. Главврач понял, что в Володе, блестящем аналитике по сути, напал на золотую жилу, потому и отказался от предложенных Володей денег, хотя отнюдь немалых: ведь ему несравнимо важнее было нежданно-негаданно получить от судьбы блестящего аналитика-помощника, чем предложенные тучные деньги, и в этом вопросе между двумя профи, доселе не знавшими друг друга, не возникло даже тени сомнения, недоверия, непонимания. А ещё Володя очень просил взять его на время лечения сына на любую чёрную работу, хоть санитаром-уборщиком, но только чтобы он мог сам каждый день наблюдать за Андреем, потому что он безумно боялся, что кто-нибудь из наркош по палате впихнёт Андрею тишком дозняк, и Володя хотел ежечасно, ежеминутно наблюдать за сыном, хотя не представлял себе, как тяжело это окажется на деле в реальности. То, о чём просил Володя, было огромным риском для главврача: взять санитаром-уборщиком на время лечения, даже и на неделю-полторы родного отца отрока-наркомана, ведь тут если какая проверка нагрянет и этот факт выявит (а выявит точно!), то главврач полетит вверх тормашками на всю оставшуюся жизнь. Но…он всё же согласился сильно рискнуть и взять Володю без официального оформления санитаром-уборщиком в то отделение, куда определят его сына. Однако оплаты, скорее всего, не будет никакой…
Это спустя 4 года, на 40-летии Володи Игорь Всеволодович вместо тоста сказал, глядя на Володю: «Теперь я точно знаю, что такое друг, потому что у меня есть друг...».
А тогда Игорь Всеволодович провёл Володю по нескольким палатам, вообще вся обстановка была мучительно-тяжёлой в точности, как в рядовой дурке, где Володя однажды побывал, навещая там друга, у которого в самом прямом смысле «поехала крыша», когда его отец застрелился из наградного пистолета у него на глазах. И зрелище таких лечебниц не для слабонервных. Вот и здесь было всё так же: в каждой палате по несколько кроватей почти впритык, на всех — почти в отключке совсем молодые ребята (девки лежали в другом отделении). Они не привязаны ремнями, они вообще похожи даже не на полутрупы, а на трупы, но приматывать ремнями всё же некоторых порой приходилось, когда начинали буйствовать, орать. И это рассказал Володе Игорь Всеволодвич, а ещё и то, что трудно узнать, даёт ли лечащимся вожделенную дозу хоть кто-то из подкупленных санитаров, но распознать это всё же рано или поздно возможно, таких, конечно, мгновенно увольняют, но новый, который приходит, будет ли держаться как кремень?..
Да и любые посещения родственников, даже близких, и друзей здесь, в этой лечебнице Игорь Всеволодович лично категорически запретил, потому что уже не раз и не два бывало, что посетитель передавал наркоше дозу и не одну, так что и летальные исходы бывали, а отвечал за них своей головой лично Игорь Всеволодович, и били его за всё это по голове очень крепко.
Обязательным условием Игорь Всеволодович поставил то, что Володя не должен вмешиваться в лечение сына и никогда не должен увидеть этого лечения, хотя, со слов нарколога Матвея Павловича, для вытаскивания 13-летнего Андрея достаточно будет недели-полутора. Отцу не видеть того, что делают с его сыном, то есть, того, что называется «лечением» — принять это условие было очень тяжко, но
