Ангел Господень - Борис Чурин

Даже сквозь сон Иосиф распознал голос своего петуха. Хриплый, с надрывом, его не спутаешь ни с одним петушиным криком в округе. Иосиф открыл глаза и некоторое время лежал неподвижно, устремив взгляд ввысь, наблюдая, как постепенно меркнет свет звезд на утреннем небосклоне. В последние дни в Назарете стояла изнуряющая жара и старый плотник (Иосиф уже седьмой десяток лет топтал грешную Землю) перебрался спать на плоскую крышу своего дома. Вместе с ним на крыше устроились двое его младших сына от первого брака. В доме остались две дочери, тоже от первого брака, и молодая (семнадцати лет от роду) жена, с которой Иосиф жил вот уже почти год. Были у Иосифа еще два старших сына, но они давно обзавелись собственными семьями и отделились от отца.

От созерцания звезд Иосифа отвлек голос младшего из сыновей. Мальчишка что-то бормотал во сне. Иосиф повернулся к сыну и прислушался. Мальчик, словно почувствовав внимание отца, тут же успокоился.

— Как он похож на свою мать, — подумал Иосиф, разглядывая лицо сына.

* * *

С первой женой Иосиф прожил более тридцати лет. Семь лет Бог не давал им детей. Бездетность угнетала плотника и омрачала его жизнь. Иосиф усердно молился, прося Бога подарить им детей, каждый месяц приносил в местный храм жертвенного петуха или курицу и, в конце концов, Всевышний внял его просьбам. Счастье пришло в дом Иосифа.

Родители не могли нарадоваться долгожданному потомству. Дети росли здоровыми и крепкими. Повзрослев, старшие сыновья стали помогать отцу в его ремесле. Иосиф с гордостью показывал соседям сделанную ими мебель. Благодаря сыновней помощи, Иосиф сумел расширить производство. К нему стали поступать крупные заказы. Жизнь теперь казалась чередой праздников и наслаждений. Думалось, что так будет всегда. Но праздники когда-то кончаются. Им на смену приходят будни, а вместе с ними горе и разочарование.

Четыре года тому назад заболела жена Иосифа. Болезнь подтачивала ее здоровье постепенно, в течение двух лет. В последние дни женщина тихо лежала в кровати, не открывая глаз. Также тихо она и скончалась.

Схоронив жену, Иосиф год проходил в бобылях. Искать для себя новую спутницу жизни старый плотник не хотел. Зачем? Приготовить еду, прибрать в доме — на то дочери есть. А побаловать плоть? Так какое баловство, когда тебе за шестьдесят? Нет, жениться во второй раз Иосиф не собирался. Но, как говорится, человек полагает, а Бог располагает. В один из дней к нему в дом пришел дальний родственник по материнской линии. Родственника звали Исаак и занимался он торговлей: скупал оптом товар у купцов и продавал в розницу на рынке. Доход от торговли был небольшой, но стабильный.

Иосиф встретил гостя объятиями и поцелуями. Сели во дворе под навесом. Завели неспешную беседу: о погоде, о грядущем урожае, о ценах на продукты. Потом Исаак замолчал и, глядя себе под ноги, долго и усердно теребил бороду.

— Иосиф, — начал он, наконец, вкрадчивым голосом, — ты слышал, какая со мной беда приключилась?

— Нет, — пожал плечами плотник.

— Змей-искуситель меня соблазнил, — сокрушенно покачал головой родственник, — решил я на старости лет разжиться по легкому. Предложил мне знакомый купец, за умеренную мзду, большую партию товара доставить из Финикии в течение месяца. Хорошие барыши сулил. Я на барыши эти и позарился. Занял у ростовщика денег и отдал купцу. Месяц проходит, второй — купца все нет. Еще месяц миновал. Наконец, вернулся купец. Без товара и без денег. Ограбили его лихие люди по дороге. Все отобрали, даже сандалий не оставили. А я то, по глупости своей, ни расписок, ни обязательств с купца не брал и денег теперь с него требовать не могу. А мне их отдавать надо. Ростовщик грозится: если через десять дней долг не верну, он на меня в суд подаст. А в суде, сам знаешь, долго разбираться не будут. Шесть лет рабства и разговор закончен.

Мужчина тяжело перевел дыхание.

— Иосиф, я пришел к тебе за помощью.

— Но чем я смогу помочь? — развел руки в стороны хозяин дома, — ты же знаешь, хоть я из царского рода, но лишних денег у меня отродясь не водилось.

— Знаю! — замахал руками гость, — знаю! Не денег я пришел просить. Я тебе обмен предлагаю.

Плотник от удивления открыл рот.

— Обмен!? Какой обмен!?

— У тебя есть скот, — перешел на шепот родственник, — две коровы, бычок, овцы. Ты отдашь мне бычка и пять овец, а я тебе взамен свою младшую дочь Марию. Я скот продам и с долгом рассчитаюсь, а у тебя молодая жена будет.

На некоторое время Иосиф потерял дар речи, таращась на гостя изумленными глазами.

Тот с жаром продолжал:

— Ты же знаешь мою Марию. Красавица, каких сыскать трудно! Щечки — персики зрелые! Губки — словно вишня в соку. Грудь — что дыни медовые, сами в рот просятся. А остальное…

— Спору нет, хороша девица, — перебил родственника Иосиф, к которому, наконец, вернулась речь, — но уж больно молода она для меня. Что я буду с ней делать?

— Да то же, что с первой женой делал! — вскинул руки Исаак.

Хозяин дома в ответ крякнул и смущенно потупил взор.

— Не сомневайся! — родственник похлопал его по колену, — ты как увидишь ее тело, так твой боец вскочит не хуже чем у жеребца годовалого! Кувшин с водой на нем сможешь носить!

Теперь настала очередь Иосифа теребить бороду.

— А что, если прав родственник? — думал старый плотник, — что, если женитьба на молодой девушке вернет мою мужскую силу?

Иосиф стал вспоминать, когда в последний раз видел дочь Исаака. Кажется, это было на пасху у храма. Мария шла тогда под руку с матерью и на лице ее блуждала задумчивая улыбка.

— Действительно, хороша девица, — продолжал размышлять плотник, — вот только цену за нее родственник заломил непомерную.

— Ладно! Беру твою дочь в жены! — вслух произнес он, — давай теперь цену обговорим.

О цене спорили долго, до хрипоты. В конце концов, ударили по рукам. Тут же составили ктубу, брачный договор. Выкуп за невесту, могар, в окончательном варианте включал в себя бычка, двух овец, мешок риса и отрез льняной ткани. По взаимной договоренности, свадьбу и обручение совершили в один день (вместо обычного промежутка в двенадцать месяцев). Свадьбу справили скромно. Во дворе дома Иосифа за столом, кроме жениха с невестой, сидели дети Иосифа, дети родственника и он сам с супругой. Разговаривали мало, больше ели и пили. Мать Марии то и дело украдкой вытирала слезы с глаз. Лишь солнце стало клониться к горизонту, начали расходиться. Дети Иосифа ушли вместе с гостями, оставив молодых в доме одних.

Проводив родню, Мария тут же принялась убирать грязную посуду со стола. Потом нагрела воду, стала эту посуду мыть. Иосиф молча сидел в стороне, сложив руки на коленях, и наблюдал за молодой женой. Когда с посудой было покончено, Мария взялась за веник.