в своей спальне перед выездом.

– Сэр, как вы оказались в стане противника? – опешивший офицер долго складывал пазлы в своей голове.

– Действия Ордена неподконтрольны разуму служащих, – грозно произнес я, не давая опомниться военному. – Или ты хочешь подпасть под действие контрольной ложи.

– Не губите! – вдруг прошептал офицер, вспомнив всю жестокость и немилосердность "контроллеров", как называли легальных убийц Ордена. – Мы же не знали. Сразу надо было представляться, – последнее было произнесено под нос, обиженно бурча.

Он взял коня под уздцы и торжественно шагая повел меня и Антонира в лагерь. На гостей смотрели с некоторым интересом, и даже почтением, ибо немногие знали что такое Орден Верных, и что за светящаяся одежда на странном всаднике. Видимо, офицер был прекрасно знаком с возможностями организации, поэтому вел себя так напугано.

За несколькими заградительными линиями, в окопах которой засели стрелки, располагался забор лагеря. В нем четкими рядами стояли палатки, по флангам были расквартированы офицеры, там же виднелись наспех сколоченные хлева для лошадей. Ближе к центру разместился учебный плац, где активно занимались солдаты, а чуть в отдалении стоял огромный командный шатер. Офицера со странными всадниками воспринимали с интересом. Наиболее набожные падали на колени, а сам офицер прокладывал дорогу мощным рыком на всех попадавшихся на пути.

Почти тысячу палаток с воинами создавали ощущение масштабности, а основательная организация лагеря, в котором предусмотрели абсолютно все условия комфортной осады, стала для меня открытием. Подведя к командной палатке, офицер вручил удилище моего коня стражнику, а сам, с некоторым трепетом, вошел внутрь.

После минуты ожидания, наружу почти выбежал высокий, худой человек с узкими усиками, явно главный здесь и изучающе посмотрел на меня…

Похоже моя настырность все таки приглянулась Келосу, и он, выгнав старших офицеров, остался со мной наедине. Было видно, что он не верит мне и раскусил мой хитрый план проникновения к своей персоне, после стольких запросов о переговорах.

– Quid est, in domino salutem? – спросил он на латыни, официальном языке братства Ордена Верных. А я мысленно ударил себе по голове, что совершенно не помню этот странный язык, который, к тому же у нас в институте преподавали всего один семестр.

– Tu stultus mendax, – уже утвердительно сказал Келлос и спросил: – Очень интересно, что может мне предложить предводитель банды, которая словно цыгане, своим табором незаконно поселилась на моей территории?

Келлос был умным и проницательным человеком, значительно отличавшимся от любого карога. Наверняка он прочитал письмо, отправленное с пленными разведчиками, наверняка выслушал послание парламентеров. Но зачем слушать грязь из-под ногтей? А тут у него возник интерес. Карогов он считал дикими и недалекими, а их предводитель вдруг вполне спокойно добрался до командирского шатра. Да еще и не выглядит как его соплеменники: темные волосы и зеленые глаза, выдавали во мне более южную кровь, чем у светло-русых или рыжих, белокожих обитателей севера. Скорее от интереса, который испытывает тигр перед брыкающимся зайцем, кошка перед полумертвой мышкой, с которой можно поиграть, Келлос решил немного скрасить день и развлечься с пойманной добычей.

– Келлос, ты наверняка знаешь, что стало причиной нашего переселения в твои владения, – начал я.

– Аж, всплакнул немножко, – издевательски сказал князь, даже не обращая внимания на мой фамильярный тон. – Мне какая печаль от ваших междусобойчиков?

– А вот скоро будет! – сказал я, уверенно глядя ему в глаза. – В течении ста лет мы побеждали хошбанов, и контролировали их численность. Но в том памятном сражении, в котором кароги потеряли свои земли, хошбанов были многие тысячи, десятки тысяч. Сможешь ли ты справиться с такой лавиной, которая на медведях пересечет перевалы и придет к стенам Сидалиса, твоей столицы? А ты в это время будешь за тысячи километров с самыми боеспособными войсками сражаться за чуждые тебе ценности Драманских императоров.

Во взгляде Келлоса я заметил беспокойство.

– Твоя семья, твоя дочь и сын будут съедены по законам хошбанов, а то, что ты годами умело отстраивал, превращая свой город в произведение искусства, будет разрушено, – продолжил я.

– Твои фантазии очень ярки и интересны, что же ты к ним еще и улунов не приписал? – посмеялся он, но в этой усмешке я заметил трещину неуверенности.

– Я предлагаю тебе свое твердое слово, что западный перевал будет полностью закрыт нашими войнами. Клянусь своей головой, что никто из него не потревожит твое княжество, – сказал я. – Ведь первыми падем мы.

– И что мне с того?

– Я буду платить золотую монету за каждого нашего жителя в год!

Келлос немного прикинул. Его разведчики примерно знали количество народа в поселении, но очень условно. Размышления продолжались две минуты.

– А я вот сейчас приду и возьму твое золото! – хитро прищурившись сказал князь.

– Сходи, – немного нахально сказал я, придвигаясь к нему лицом. – Только ничего не найдешь! Я же не глупый!

– Ты хотел сказать – не карог? – захохотав, сказал Келлос.

Даже не улыбнувшись, я продолжил:

– Только глупый человек убивает курицу, несущую золотые яйца! Каждый год мы будем приносить тебе 600 золотых монет, – я занизил численность племени в пределах разумного. – Дополнительный доход будет тебе только на пользу.

Келлос немного призадумался. Охрана одного из трех перевалов на границе с варварами, ежегодные щедрые платежи, к тому же те земли, где стоял Пардалис, были пустынны и не заселены. На бирже за гектар давали половину серебряной монеты. Больше не надо будет ездить в эту глухомань по всяким пустякам, и выгонять надоедливых дикарей. Военный карательный поход против северных варваров вдруг принимал соблазнительную перспективу. Ну что же, можно было и принять, но…

– По два золотых в год на жителя! – твердо сказал Келлос.

– Хорошо, – после секундной паузы сказал я. – Но ты официально закрепляешь эти земли, вплоть до западного океана за мной, а мне даруешь баронский титул!

Келлос сначала опешил от моего согласия, поскольку его заявление было не более чем кавалерийской наглой атакой, он уже давно согласился с первоначальными условиями. Затем удивился моим встречным предложениям.

– Мы будем в составе княжества, но образуем официально самостоятельное баронство, которое выплачивает по две золотые монеты на жителя в год, и больше ничего, – более понятно заключил я условия сделки.

Келлос внимательно посмотрел на меня. Требовать столь нагло перед лицом неминуемой смерти – такого он ни разу не видел. Смутные блеяния, коленно-локтевые позы, сопли до пола  – это то, с чем сталкивался князь в подобных ситуациях. Огоньки уважения блеснули в глазах, и он улыбнулся по-доброму, так, как улыбается Санта-Клаус в западных мелодрамах.

– Ты ловкий парень, – сказал он, но потом по-деловому посерьезнел. – Деньги мне нужны в течении шести часов. Договор распространяем