и имя карогов навсегда исчезнет из истории. Если мы сейчас все поляжем, будет ли лучше для вас, для племени? Это не трусость, это хитрость! Мы отомстим всем своим врагам, когда встанем на ноги. Я вам обещаю. У меня есть план. Доверьтесь мне!

– Мы верим тебе! – толпа загудела.

– Во имя карогов, во имя славных предков!

– Действуй, вождь!

Толпа одобрительно закричала.

– Спасибо! Я благодарен за поддержку! Наберитесь терпения! Мне предстоит много работы! Я хочу решить проблему со смутьянами: Соломоном и его прихлебателями! Для единства нашего племени мы должны наказать возмутителей!

– Убей!

– Казни его! – повторила толпа.

– Соломон сам хочет стать правителем, он открыто говорил нам об этом! – раздалось сбоку.

– С ним ничего у нас не получится! – ответил голос справа.

– Верши суд!

– Мы жаждем крови!

– Крови не будет! – перекрикивая толпу ответил я. – Это такой же карог как и вы, просто он заблуждается в своих помыслах. Пусть уходит, если не желает жить так, как хочет народ!

– Пусть уходит!

– Так и порешим! – сказал я.

Соломон смотрел круглыми глазами на толпу, буквально недавно, поддерживавшую его. Он вдруг понял, что просчитался. И потух очами. Антонир и его ребята уже отводили его за руки, как и восьмерых членов его шайки.

С ними я встретился с в зале совещаний Дома Совета.

– Ну, Соломон, не ожидал от тебя удара в спину, – немного слукавил я. – Теперь уже само племя не примет тебя. Я дарю тебе свободу, не буду лишать жизни моего собрата.

– Ты не брат нам, чужеземец, – вдруг осмелел смутьян. – Твои плетеные как веретено речи, охмурили многих карогов, но не меня.

– Что же, по-твоему, я приношу вред поселению, или в тебе говорит жажда власти?

– Ты выскочка, чужестранец, предатель и поддонок.

Зарун подошел и дал звонкую оплеуху Соломону.

– Как тебе нестыдно, Соломон, – обратился он с гневом к бунтарю. – В твоем клане после битвы с хошбанами осталось шесть мужчин и десять женщин, и всего четыре яка. Что бы ты делал этой зимой? Как выжил? А в Пардалисе твой голос был весомым. Ты мог влиять на решения совета.

– Пардалис… – с ухмылкой ответил Соломон. – Да будут прокляты все ваши начинания! Мой отец, мой дед, мои предки жили по своим традициям, а вы обдурили всех и держите все поселение в своем мороке. Превратили всех карогов в рабов и они исполняют ваши желания.

– Оставь, отец, – сказал я, подходя к Заруну. – Люди развиваются. Думаешь Шаронди, Драманская империя и прочие "цивилизованные" государства, не бегали раньше без штанов за козами и зубрами, не питались от плодов природы? Но если бы все на континенте не развивались и оставались в традиционном обществе, можно было бы наслаждаться природной естественностью и беззаботностью. Но, нам, карогам, грозит полное исчезновение. Пришло время оставить слепую гордость, стать гибче, хитрее, и выжить. Выжить вопреки всему. Пускай мы сейчас склоним головы, но завтра, набравшись сил, сделаем племя карогов самым сильным и могущественным, разобьем хошбанов и ирулов, создадим могучее государство.

Шесть из восьми старейшин шайки Соломона, со своими семьями покинули Пардалис. Двое других клятвенно заверили всех в непричастности к мыслям Соломона. Их не надо было опасаться, они всего лишь приспешники, готовые быть рядом с сильной личностью, сами из себя ничего не представлявшие.

Мятеж подавлен, легитимность восстановлена, теперь нужно было решать дела с князем Келлосом.

Глава 13. Риск на грани фола

– Очень интересно, что может мне предложить предводитель банды, которая словно цыгане, своим табором незаконно поселились на моей территории? – на меня изучающе смотрел высокий, подтянутый, но слегка сухощавый мужчина средних лет, с узкими и длинными, как у барона Мюнхгаузена, усиками. Его пытливые глаза выражали наличие незаурядного интеллекта, а волевое лицо выдавало уверенного в себе человека. Князь Келлос, собственной персоной!

Я не спал всю ночь, ожидая ответа из стана вражеского войска, которое, согласно донесениям егерей, уже довольно близко подошло к Пардалису. Подразделения Келлоса начали маневрировать, готовясь начать осаду и развернуть лагерь по всем законам военного искусства.

Утром также не было ни одного посланника с противной стороны. Еще ночью я приказал Антониру спрятать золото и драгоценности в одну из пещер на западном склоне Омнисы, а также эвакуировать женщин, детей и стриков за перевал, где поставить временные юрты.

Ближе к полудню не вернулись посланные с утра парламентёры, и я с ужасом стал осознавать, что весь мой план сыпется в прах. Ну кто разговаривает с дикарями? Когда это в истории человечества велась дипломатия между надменными "цивилизованными" людьми и сиволапыми туземцами. Разве что, если первых зажмут в угол последние. Даже мое великодушие с разведчиками не дало ни каких результатов. Сейчас хладнокровно и без всяких душевных терзаний начнется бойня! Никто не разговаривает со свиньей, когда ведут её на убой?

Я изгрыз все ногти от нервного напряжения, наблюдая за подготовкой к штурму протвника. Мои войска были расставлены по всему периметру согласно разработанной схеме и в случае чего примут неравный бой. Но это будет означать конец всему! Бесславный конец!

Ну нет! Я накидал в рюкзак вещей, оделся в приличную "цивилизованную" одежду. Сев на коня поскакал по направлению к войску князя Келлоса.

– Миша, ты куда, я с тобой – крикнул Антонир.

– Хорошо, но если услышу от тебя хоть слово – зарежу, – на полном серьезе погрозил я.

Тот перевел все в шутку:

– Буду нем, как могила, – вскочив на лошадь, брат отправился следом.

 Пурьгорь остался командовать войском, а Зарун эвакуацией жителей и созданием временного лагеря за перевалом.

Подняв белый флаг парламентеров мы ехали мимо первого заградительного отряда, окапывавшегося в полукилометре от города. Толстенный дядька в блестящей кирасе и пурпурном плаще с фигурным венком на плече, видимо офицер, остановил нас.

– Стоять! Куда претесь!? – он брезгливо окрикнул нас.

– Я посланец племени Карогов. Мне нужно поговорить с Келлосом.

– А я бы сейчас от бабы не отказался! Нужно ему! – солдаты заржали как кони от примитивной шутки. – А ну, слезай с лошади, дикарь голозадый!

С этими словами он бесцеремонно взял лошадь за узду и захотел стащить меня с нее. Антонир уже было достал меч для удара, а солдаты Келлоса наставили аркебузы в нашу сторону, как я произнес:

– Как вы смеете так обращаться с проскриптором Ордена Верных? Или хотите умереть на костре инквизиции?

Офицер, явно опешивший, отшатнулся от лошади. Солдаты тоже слегка опустили ружья. Я, скинув длинный плащ, предстал в светящейся одежде Ордена, которую нашел в замке Залдонов, и переоделся в нее