Виктор неспешно подошел к столу и снял трубку внутреннего телефона Института.

– Валер, как хорошо, что ты не ушел. Прости, боюсь вынужден подкинуть тебе гостью на ночь… Да, Эллен… Ну, ты знаешь, что делать.

– Малы-ы-ш…

Эллен потянула ускользающее одеяло обратно.

– Вставай, весь день проспишь.

Она открыла глаза, прищурилась от яркого света. Рядом сидел Артур. Заметив на его лице огромный синяк, Эллен от удивления разлепила глаза.

– Ого, – она обняла подушку, – кто это тебя?

– Да есть там один смертник. – Артур потрогал припухший нос и щеку. – Нда, вчера было приличнее.

– Вчера? – Эллен окончательно проснулась.

– Ну, ты и пьянчужка, – улыбнулся он. – Целые сутки проспала. Вообще, что ли, ничего не помнишь?

Эллен напрягла память: алкоголь и танцы, танцы и алкоголь. А после – пустота.

– Ни черта не помню.

– Еще бы, напилась, как алкоголик со стажем. Все, вставай, – Артур легонько похлопал Эллен по ягодице.

– У меня голова болит.

– Расскажи это Виктору. Кстати, сегодня знаменательное событие, не забыла?

Эллен вспомнила, какой сегодня день, с учетом выпавшего из жизни, и вздохнула:

– Татушка. – Она все еще сомневалась, стоит ли ее делать. – Помню, но…

– Никаких «но», вставай. У меня сегодня много дел, так что днем побудь с Лесей, а вечером мы обмоем твою тату в клубе.

– Думаешь, дядя разрешит?

– Уже разрешил.

«Вот так щедрость!»

Поцеловав Эллен в щеку, Артур ушел работать.

Она заставила себя встать и пойти в ванную. Эллен пыталась вспомнить хоть что-то из вчерашнего дня, но в сознании зияла дыра. Словно этого дня и не было вовсе.

Умывшись, она вернулась в кровать.

***

Вскоре к ней пришла Леся.

– Хоть ты мне расскажи, что я натворила. Ничего не помню.

– Нормально все. Тебе повезло, пока отходила, отчитали всех, кроме тебя, – Леся выдавила улыбку.

Она была чем-то расстроена.

«Наверное, дядя был очень не доволен, что она меня оставила».

Эллен перевернулась набок и внимательно посмотрела на подругу. Она покусывала губы и оглядывала комнату, которую видела тысячи раз.

«Неужели не хочет смотреть в глаза?» – испугалась Эллен.

– Лесь, я тебя хоть ничем не обидела? Ты чего такая? – в лоб спросила она.

– Все нормально, – в голосе зазвенело раздражение. – Ты ни при чем. Появились неприятные дела, думаю, как разгребать.

Леся взъерошила каштановые волосы длиной по пояс. В бледно-голубых – ее настоящих глазах – отразилось безразличие. Сенсеры после очищения с легкостью отстранялись от всего, что их тревожило. Иногда Эллен даже завидовала им.

Леся заговорила о юбилее Виктора, но без привычного воодушевления. Предложила оставить беготню по магазинам в поисках «того самого» платья и сшить его на заказ. Эллен подозревала, что это давление дяди. Подруга подтвердила эту мысль, когда сказала, что вечером приедет дизайнер. А пока предложила определиться с фасоном.

Она притащила ноутбук, и несколько часов было потрачено на просмотры последних коллекций именитых дизайнеров. Подруга оживилась, нырнув в свою стихию.

После обеда с дядей, который тоже прошел в обсуждении предстоящего праздника – хорошо, что не в поучениях и порицаниях – Эллен отправилась с Лесей в тату-салон.

Все элитовцы делали татуировки исключительно у Джексона – чернокожего британца, который работал в Российской «Элите» около двадцати лет. Мужчина был татуировщиком от Бога, поэтому Эллен ждала, когда он вернется из Эдинбурга, где проводил отпуск с семьей.

У Джексона была масса прозвищ: кто-то называл его Дарк – из-за цвета кожи; кто-то Смайл – из-за радушия и белоснежной улыбки; Эллен казалось, ему больше подходит третий вариант – Биг Бэн. Джексон был высоким, широкоплечим, а главное, точным, как Лондонские часы, поэтому ровно в назначенный час ждал девушек в готовности.

– Смотри, Эллен, тут подборка: тату будущих представителей «Элит». Страны-лидеры. Надо сказать, их не так-то просто достать, – сказал Джексон на чистом русском и протянул листы.

Эллен благодарно кивнула, невольно бросила взгляд на татуировки Джексона, что выбирались из-под рукавов пуловера и расползались по пальцам. Говорили, все его тело усыпано тату.

– Ты определилась со смыслом? – Джексон облокотился на спинку кресла, в которое Эллен однажды отказалась садиться. В последний момент передумала.

– Не знаю, – она замялась. – Вряд ли… нет.

– Смысл в том, – влезла Леся, – что она особенная, таких больше нет. Это и надо отразить.

Эллен задумчиво перебирала листы с татуировками будущих соперников. На всех был изображен знак суммы – такой же, как у всех сенсеров, только с добавлением «изюминки» – особенности, которая позволялась только семьям глав.

– Э-э-э, и какой в этом смысл? – Эллен показала Джексону картинку, где на голове у суммы восседала витиеватая корона.

Мужчина чуть не подавился смешком.

– Мне жаль коллегу, которому пришлось это делать. Полная безвкусица.

Леся выхватила лист и изучающе уставилась на картинку.

– М-м-м, готова поспорить: эта татушка розовая, а ее обладательница – напыщенная малолетка со слюнявым йокширом под мышкой.

– Не знаю, не знаю. Это итальянская представительница, – ответил Джексон, покручивая обручальное кольцо. – Вот эта, кстати, свеженькая. – Он указал на лист, который оказался сверху подборки. – Англичанин. Четырнадцать лет, правда, представитель на Балу не он, а его старший брат, тому семнадцать. Мне понравилась тату. Вот где смысл. Говорят, у парня стальной характер. И… – Джексон запнулся, Эллен заинтересованно подняла взгляд, – …у него поглощение. Хорошо, что по закону представителю должно быть не менее шестнадцати, иначе у тебя был бы серьезный конкурент.

Эллен втайне порадовалась. Поглощение – это тот козырь, которым больше никто из претендентов не обладал.

– А смысл у него в чем?

Объемный знак суммы проткнуло два кинжала. На первый взгляд, ничего особенного.

– Я думаю, ты поймешь, когда познакомишься с ним. Только учти, с ним шутки плохи. Очень опасный парень.

– В четырнадцать лет? – усмехнулась Эллен.

– Да. Что будет в фазу, представить страшно, – серьезно ответил Джексон.

Эллен стало не по себе. Она его опасениям поверила.

– Я тут набросал кое-что. – Он потянулся за листком на столе. – Долго думал, что может стать твоим символом и вспомнил, как ты говорила об огне.