Констанс пыталась, но не смогла уловить хотя бы намек на радость в его голосе. Она же не испытывала ничего, кроме сильной усталости. За неделю до отъезда в Сандринхем герцогиня созвала армию портних, затребовала из Лондона трех белошвеек и отобрала еще семь человек из прислуги и всех засадила за шитье нарядов. Главная портниха, мадам Вандом, частенько забывала о своем французском акценте и переходила на смачный лондонский кокни, когда теряла «чертову иглу» или не находила под рукой «паршивых» брюссельских кружев.

Констанс то и дело примеряла державшиеся на булавках платья для завтрака, платья для ужина и бала, утреннего выхода, костюмы для прогулок пешком и для верховой езды. Герцогиня как-то, перед тем как заказать костюм для верховой езды, устало, но все же справилась у Констанс:

– Надеюсь, ты ездишь верхом?

А в промежутках между примерками Констанс выслушивала бесконечные сплетни о тех, кто будет в Сандринхеме. Не раз ей хотелось в отчаянии закричать: «Кому это интересно!» – когда герцогиня передавала ей пикантные подробности, полученные из вторых, третьих, а то и четвертых уст. Какое Констанс дело до того, что лорд такой-то открыто сожительствует с бывшей пассией принца Уэльского, а тайком – с одной из так называемых скиттлз, девушек из района модных кегельбанов? Или что леди N решилась бежать с австрийским графом, упаковала чемоданы и напрасно прождала его под пешеходным мостом в Гайд-парке, чтобы потом узнать, что это предложение было лишь шуточной расплатой графа за проигрыш в клубе в бридж.

Что бы там ни было, Констанс никак не могла смириться с тем, что должна выслушивать эти жалкие обрывки историй о человеческих ошибках и слабостях.

Наконец когда пришел день отъезда, в ее комнате вдруг появилась горничная от герцога с небольшим жестяным ведерком, в котором лежало что-то завернутое в коричневую упаковочную бумагу.

– Это вам, мисс, от его светлости, – присела перед ней горничная. – Они желают вам доброго пути и посылают вот это. Их светлость герцог считают, что, имея с собой еду, можно всегда чувствовать себя в безопасности. Особенно в дороге. Они собственноручно изволили завернуть для вас сандвичи с маслом и сыром и кекс с изюмом, мисс.

Констанс впервые за последние дни рассмеялась. Она смеялась от собственной усталости, от милой глупости подарка и еще потому, что старый герцог снова проявил к ней доброту и дружелюбие.

С высоко вскинутыми от изумления бровями провожала герцогиня будущую невестку, которая в шляпке с вуалью, в зеленом элегантном дорожном костюме и с бархатным ридикюлем увозила в Сандринхем, кроме четырех сундуков с платьями, еще и жестяное ведерко непонятного назначения.

Путешествие в Сандринхем, сначала поездом, потом в экипаже, оказалось совсем недолгим. Через несколько часов они уже стояли на крыльце королевского замка. Над входом был натянут тент из парусины, а под ним – шеренга слуг в шотландских костюмах, встречающих гостей. Все слуги были как: на подбор – мужчины в клетчатых шотландских юбках, с ногами как стволы деревьев. Они приветствовали гостей, вносили в дом их багаж, провожали приехавших гостей в холл. Если бы понадобилось внести в дом фортепьяно, они как пушинку передали бы его друг другу через плечо, подумала Констанс.

Поскольку Филип и Констанс не были женаты, а всего лишь помолвлены, им отвели комнаты в разных концах замка. На одно мгновение Констанс представила себе, как Филип раздевается в ее присутствии, и это расстроило ее больше, чем она ожидала. Она видела его не иначе как элегантным и лощеным.

К крыльцу один за другим подкатывали экипажи, случались сбои и заминки, ибо многие из гостей не желали выходить из экипажей, не получив всеобщего внимания, и ждали, когда подойдет хотя бы кто-то из хозяев. Дамы обменивались приветственными кивками, и длинные перья на их шляпах выписывали в воздухе невероятные фигуры. Кто-то улыбался, на мгновение встретившись взглядами. Позднее, когда горничные распакуют сундуки и на туго зашнурованные корсеты будут надеты самые новые и модные платья для чая, в гостиной настанет час настоящих встреч и знакомств.

Мужчины станут обмениваться дружескими рукопожатиями и делиться новостями об успехах на рыбалке или на охоте, щедро сообщая, где, в каких местах водится много уток или фазанов. Для настоящего мужчины отдых начинается не ранее вечера, за бильярдным столом со стаканом бренди в руке ив облаках табачного дыма.

Другая сторона таких светских сборищ – это близость к принцу или принцессе, которые могут одарить кого-то своим вниманием, или, наоборот, здесь представлялась прекрасная возможность кого-то игнорировать. Выход из кареты – это только краткий пролог к тем событиям, которые развернутся позднее.

Констанс знала, что она станет объектом внимания. Это напоминало эпизод с вальсом на балу в Каусе. Там принц пригласил ее на вальс, и все сразу узнали, что существует некая Констанс Ллойд, Сейчас она испытывала похожее чувство, видела тех же персонажей, пока не в вечерних туалетах, а в дорожных костюмах, но уже оценивающе поглядывающих на нее.

Филип и его слуга Оуэн ушли в другое крыло дома, куда повел их лакей в белых чулках и, как показалось Констанс, с накладными мускулами на икрах.

Тогда вошло в моду с помощью конского волоса делать ноги толще, мускулистей, ведь платят более высокое жалованье тем слугам, у кого крепкие ноги и рост выше шести футов.

Констанс удивило и даже показалось странным, что в королевских домах слуги по-прежнему носят атласные панталоны и пудреные парики. Следовательно, королевская семья не учла неприятных уроков прошлого столетия и Американской революции, а если на то пошло, то в какой-то степени и Французской.

Констанс и Стеллу провела в их комнату очаровательная молодая особа в голубом платье с кружевной наколкой на головке. Замок внутри был декорирован как охотничий домик, такое количество охотничьих трофеев и портретов самих охотников было развешено по стенам.

Констанс очень понравилась ее комната, небольшая спальня, по-домашнему уютная, вовсе не королевская. Она вдруг уловила аромат цветов, почти забытый, но знакомый, легкий и неуловимый, и слезы навернулись на глаза.

Наконец она нашла цветы кизила: на большом красного дерева комоде с зеркалом, покрытом легкой кружевной салфеткой, в строгой белой вазе стоял большой букет. Охнув от восторга, выронив из рук ридикюль, она подошла к комоду, вдыхая аромат, который не забыла даже за то десятилетие, что прошло с тех пор, как покинута родная Виргиния.

В дверь кто-то постучал. Констанс, не открывая глаз и не отрывая лица от цветов, ответила:

– Входите.

Цветы кизила. Забытые образы снова встали перед ней: мать, подрезающая ветки кизила, растущего перед домом, отец с цветком кизила в петлице.

– Мисс Ллойд? Вам нравится ваша комната?

– Она чудесная, – прошептала Констанс и открыла глаза, повернувшись к двери, уверенная, что разговаривает с горничной.

Перед ней стояла Александра, принцесса Уэльская. Констанс склонилась в глубоком поклоне.