Я уперлась взглядом в слегка растерянное лицо Горского. Но он подмигнул и сказал:

– Не переживай. Видишь? Все хорошо закончится!

Лина посмотрела на Горского так, словно знала о нем то, о чем даже он сам еще не подозревал. Но ничего не сказала.

Я взяла тарелку, и мы с Владом устроились на диванчике, возле стены.

Угощение оказалось отличным. Впечатлений набралось вдоволь. Я быстро накидала немного на ноуте, который все это время Горский носил как мой верный оруженосец. И только во время танца оставлял одному из аниматоров, что дежурили возле столов.

Порой принимали участие в общении или фотографировались с гостями.

Пока я фиксировала пришедшие мысли, спутник не мешал, подавал чай и приносил бутерброды с нежнейшей семгой.

Закончив, мы еще раз прогулялись по залу и немного потанцевали. Уже медленный, тягучий, спокойный танец. Похожий на вальс.

Надо признать, я отлично провела время. Даже едва не забыла, что совсем скоро должна вернуться, чтобы встретить сына из школы. Заметив, что стрелки часов на стене показывают, что уже почти семь, я повернулась к спутнику.

– Домой? – догадался он.

Я кивнула.

Горский проводил меня до гримерки. Я быстро переоделась, оставив ношеный наряд в специальной корзине для грязного белья, и мы отправились на выход.

Наверное, впервые за все время мне захотелось с кем-то поделиться. И Горский, думаю, просто «оказался не в том месте и не в то время».

В одной со мной машине в тот самый момент, когда мне жутко захотелось выплеснуть эмоции на тему своей долгой семейной жизни. Вскрыть нарыв, чтобы идти дальше. Потому что именно сегодня я поняла, что могу… Что не все еще для меня потеряно.

Наверное…

– Извини за мужа… За ту сцену. Мне стыдно, что ты стал свидетелем наших семейных разборок, – избегая смотреть на спутника, произнесла я.

Горский притормозил и съехал на обочину. Взял меня за руку, сжав ладонь горячими вздрагивающими пальцами. Моя рука утонула в мужской ладони. И это было так приятно, волнующе. Что следующие слова получились с придыханием.

– И спасибо за то, что… в общем за то, что защитил…

– Всегда готов, – тихо ответил Горский. – То есть… Если бы мы жили вместе, я мог бы каждый раз защищать тебя от мужа.

Я усмехнулась и нашла в себе силы взглянуть на спутника.

– Шутите?

– Нисколько!

Я изучала серьезное лицо Горского, чуть сдвинутые брови и морщинки на переносице. Он, что, правда, предлагает…

– У вас дома приют для женщин, с которыми плохо обращаются мужья? – попыталась я отшутиться. Потому что от мыслей о намерениях Горского сперло дыхание. Глупости полезли в голову как солнечные лучи в дырявый сарай. Все и сразу.

Может он хочет на мне жениться? Взять опеку над моим сынишкой?

Даже не знаю почему это пришло в голову. Я понимала, что мы с Горским едва знакомы. Да, определенно, я его возбуждаю. Еще как! Я это видела. Но если мужчина тебя хочет, это еще совсем не значит, что он хочет на тебе жениться. Это просто означает, что он тебя хочет. Только малолетки не понимают разницы.

– Нет. У меня не приют.

Горский ответил короче, чем я рассчитывала и в машине повисло молчание. Напряженное, полное невысказанных эмоций, предложений, предположений.

Я не могла ничего сказать, а спутник, казалось, обдумывал свои возможные фразы, как шахматист обдумывает следующий ход.

Наконец, он добавил.

– В последний раз, когда я признался, что неровно к вам дышу, вы начали меня сторониться. И мне показалось, что вам было неловко. Сейчас ничего не поменялось…. С моей стороны. Я по-прежнему очень хочу узнать вас получше. И очень хочу вас. Как женщину, как соседку по жилищу… и, возможно, как нечто большее.

Я сглотнула и мотнула головой.

– Вы меня не знаете… Совсем… Мы почти не общались!

– Это правда, – Горский сделал еще паузу перед очередной порцией откровений. – Но я вас знаю… Я знаю, что, когда вы нервничаете, вы кладете руку на шею. Знаю, что, когда вы задумчивы, вы поджимаете губы или смотрите куда-то вбок. Тогда как многие вскидывают взгляд к потолку. Я знаю, что у вас четыре родинки на правой руке. На мизинце, большом пальце, безымянном и на запястье. Я знаю, что у вас на спине небольшой шрам. Думаю, от ожога или вроде того.

Знаю, что вы любите йогу и танцы. И уж точно не заслужили того обращения, которое позволил себе ваш муж…

Он сказал это на выдохе. Будто торопился, чтобы не передумать.

Я смутилась. Странные ощущения охватили с головы до ног. Удушливое волнение, тепло и… спокойствие. Словно я нашла свою тихую гавань, к которой корабль моей жизни может пристать без последствий. Где ждут и готовы принять.

Я вздрогнула от собственных мыслей и ощущений.

– Я думаю, это слишком… Для одного вечера.

Горский кивнул.

– Возможно. Но я не хотел, чтобы вы гадали о моих мотивах и намерениях.

Да. Я гадала.

– Я потому и ушла от мужа… Из-за подобного же… случая…

Не знаю, зачем я это сказала. Горский крепче сжал мои пальцы, а на глаза навернулись слезы. Горькие, злые и бессильные.

Перед глазами снова стояла ванная комната.

И внутри родилось ощущение… Страха, полного бессилия перед Алексом и его непонятными намерениями, когда муж тряс и швырял меня будто куклу.

Я выдернула руки из ладоней Горского и закрыла ими лицо.

Слезы хлынули градом.

А спутник перегнулся через машину и крепко обнял. Вначале я отталкивала его, но Горский не подчинялся. А затем прижалась. Будто искала защиты.

Влад тоже сжал меня крепче.

– Жасмин. Я не дам вас в обиду.

Больше он ничего не сказал. Молчал и только крепко обнимал.

Я постаралась отдышаться. Отстранилась и зачем-то спросила.

– Почему я?

– Не знаю. Просто ты и все.

– Разве вокруг тебя мало женщин?

– Много.

– Так почему я?

– Я не знаю. Просто после встречи с тобой других я как-то не воспринимаю. Женщинами не воспринимаю. А часто вообще не замечаю.

Я выдохнула. Откинулась на спинку сиденья и замолчала, наблюдая за Горским. Он завел машину и поехал дальше.

Больше ничего не добавляя.

И я была за это ему очень признательна.

Смятение и буря в душе то успокаивались, а то поднимались и охватывали с новыми силами.

Шпарил адреналин от очередных воспоминаний о муже и подогревал недоверие ко всему роду мужскому. К Горскому, в том числе.