– Думаете, там воры или еще что? – вдруг испугалась Жасмин. Снова инстинктивно взялась за ручку двери и посмотрела в зеркало на Матвея, который уже минут пятнадцать как благополучно дремал.

Настоящая мать. Проверила путь к отступлению, нашла сына.

– Да нет! Там такая сигнализация! Уже милиция бы подоспела и мне сообщили. Все спокойно. Не переживайте даже. Просто, мало ли? Может, Стас голый? Или привел кого? Он же тоже имеет право немного развлечься…

– Так, может, отложим?

– Нет. Дом большой. Если что, мы даже не помешаем. Это я уже так. Страхуюсь. А скорее всего, просто слишком нервничаю.

Горский еще раз растянул губы в улыбке.

Аж физиономия заболела.

Вот теперь главное, чтобы Стас не выскочил как чертик из табакерки и в одночасье все не испортил. Горский понимал, что мог предупредить смотрителя раз сто и не злился на Стаса. Скорее сетовал на ситуацию. Если она приведет к тому, что Жасмин вскроет обман…

Это последнее, чего хотелось бы Горскому.

Он написал еще сообщение Стасу, пока машина стояла на светофоре.

И начал отчаянно надеяться, что этот вояка не забудет просмотреть телефон. Ну должен же он хотя бы раз в несколько часов проверять сообщения?

Да? Или нет?

Обычно Горский любил нагрянуть с проверкой внезапно. Убедиться, что Стас, на самом деле, не приведет баб или не устроит вечеринку. В их договоре отдельными пунктами значилось, что все это должно случаться вне имущества Горского.

Поэтому Стас мог и не проверять сотовый. Если хозяин захочет – приедет без предупреждения.

Этот ответственный, старой закалки вояка каждую минуту был готов отчитаться и продемонстрировать как все четко и правильно делает.

Вот же, мать твою!

* * *

Жасмин

Горский очень странно менялся за этот вечер.

Когда мы с Матвеем вышли из дома и двинулись к машине Влада, его лицо было таким… Вот даже не знаю. Словно ничего лучшего с ним не происходило.

А потом все почему-то изменилось. И я даже не поняла почему. Вроде бы ничего не случилось.

Мы тронулись с места. Светофоры весело подмигивали зеленым, будто нарочно давая дорогу. Пробок почти не было. Гаишники к нам даже не присматривались. Аварий на пути не встретилось.

Казалось – все нам благоволило. Однако Горский жутко нервничал. То и дело прибавлял и сбрасывал скорости. В пределах допустимого. Без резкого разгона или бешеного торможения. Но все равно на какой-то грани…

Постоянно проверял сотовый.

Будто произошло нечто крайне опасное или то, от чего многое зависело. Для Влада зависело.

Я предложила отменить поездку, но он горячо воспротивился.

Думала – ухватится за эту идею. И вернет нас к отелю. Но нет. Горский заверил, что все в порядке. Просто переживает, что единственный нынешний жилец дома для аниматоров там не один… Пользуясь эксклюзивным пребыванием в особняке решил покутить или пошалить…

Объяснение не показалось мне правдоподобным.

Ну даже если этот жилец устроил там пьяную вечеринку или же постельную? Что с того?

Тем более, Горский заверил, что дом очень большой. Мы можем зайти с другого крыльца и даже не пересечься с участниками веселья.

Я решительно не понимала, что произошло с позитивным и каким-то даже почти вдохновленным спутником.

Матвей мирно дремал на заднем сидении, как всегда вызывая у меня умиление.

Мы оставили позади город и стремительно вырулили на трассу. Я уже даже начала сомневаться – обернемся ли мы за обещанное Горским время. Мы явно устремились за город.

Поля как раз начали зеленеть, где-то вдалеке невестами нарядились фруктовые деревья.

В вечерних сумерках я вряд ли разглядела бы их, если бы не машинные фары. Они вырывали из тьмы силуэты, в белой фате покрытых цветами крон.

Мы лихо проехали через пропускной пункт, потому что Горский показал какой-то документ.

А затем некоторое время неслись по широкой, совсем не поселковой дороге, вымощенной мелким камнем, но при этом более гладкой, чем новенькие асфальты в центре города.

По сторонам мелькали громадные особняки в стиле «кто во что горазд» и пышные угодья. То похожие на карикатуры средневековых замков, то просто добротные коттеджи. Сады, парки, фонтаны.

Очень быстро мы вырулили к забору из разнокалиберного желтого камня, под старину.

Пункт охраны и тут нам не препятствовал. Часть забора оказалась лишь декорирована под кирпич – надо сказать, очень умело – я бы не отличила. Однако стоило Горскому нажать кнопку пульта, как она уехала в сторону. Мы резво пересекли большой естественный парк и притормозили возле трехэтажного особняка.

Оранжеватая постройка выглядела аккуратно, но не пафосно. Глаз отдыхал.

На первом этаже горел свет и Горский опять проверил сотовый. Явно переживал за жильца. Но что-то уж слишком.

Затем он решительно вышел из машины и попросил.

– Подожди минутку. Хорошо?

Я кивнула.

Отсутствовал Горский больше минуты. Наверное, четверть часа. Но вернулся донельзя довольный. Он прямо светился от радости.

Открыл мне дверцу, и я сама разбудила Матвея.

– Вот это домина-а-а! – обрадовался мой мальчик, выскочив из машины.

Пока мы приближались к особняку, свет загорелся на всех этажах и уже в дверях нас встретил сурового вида мужчина, лет сорока. Квадратная челюсть, высокий лоб, пронзительный взгляд серых глаз и белая, как лунь, седина… Совсем не так я представляла себе «единственного жильца дома, который мог устроить вечеринку или пригласить женщин для утехи». Уж точно не так.

А мужчина оказался еще и с заметной военной выправкой, при оружии – в кобуре на его поясе висел пистолет.

Вот это жилец! Я прямо слегка струхнула.

Горский улыбнулся и представил незнакомца.

– Стас Хмельницкий. Бывший морпех. Одновременно живет тут и охраняет здание.

– Так это его пьяной вечеринки вы так опасались? – удивилась я.

Стас усмехнулся, развел руками.

– Ну мало ли. Я тут уже месяца два как единственный постоялец. Чужая душа потемки. Вы даже не представляете, что устраивают смотрители соседних домов. Все вроде бы бывшие менты, спецназовцы или военные. И лучше вам даже не знать. Зато теперь, если переселитесь, буду и вас охранять. Не только дом.

– Я думала, охраны снаружи достаточно.

– Я еще слежу за особняком. Чтобы все работало, ничего не сломалось.

Ну правда, он больше походил на охранника, чем на жильца.