Первым делом озаботился лошадями, так как коники длительные морские путешествия переносят весьма скверно и поэтому мы их с собой не брали.

Себе взял шикарного ронсена арагонской породы, Логану и де Брасье досталась та же порода того же испанского происхождения, а пятерка дружинников, которых я взял с собой в сопровождение, получила лошадок попроще, но тоже справных.

Лошади влетели мне в копеечку, особенно если учитывать, что назад с собой их забрать не получится, но не пешком же переть в Жирону — путь-то не особенно близкий. Будем надеяться, что после возвращения их удастся выгодно продать.

Время тянуть я не стал и отправился в дорогу на следующее утро. Двигались быстро, за световой день удавалось пройти не менее пятнадцати-шестнадцати лиг, а это примерно сорок километров.

На исходе второго дня путешествия, когда до Жироны осталась всего пара часов пути, из густого леска, через который проходила дорога, донеслись весьма характерные для боя звуки.

Первой мыслью было слегка задержаться, чтобы не влезть в очередную заварушку, но к лязгу мечей и хрипу умирающих добавились заливистые женские вопли, и ноги сами пришпорили жеребца. Ну не могу же я бросить в беде дам! А как по-другому, на том и стоим.

Очень скоро взгляду открылась эпическая и живописная картина. На дороге стояли большой крытый возок и пара телег, вокруг которых валялись свежие трупы. Несколько вооруженных разномастным оружием оборванцев, сам вид которых активно намекал на принадлежность к разбойничьей братии, тащили из транспорта трех активно упирающихся и визжащих женщин, еще с полдесятка душегубов активно потрошили багаж.

«Тут вам и конец пришел…» — злорадно подумал я и на полном ходу врезался в разбойников.

Эспада со свистом описала дугу, выплеснув из нечесаной башки лиходея густую россыпь карминовых капелек. Второй разбойник кубарем улетел в кусты, сбитый грудью жеребца.

Я осадил коня, развернулся, готовый рубить дальше, но остальные злодеи моментально приняли единственно верное решение и попытались дружно свалить в лес.

Правда, сбежать удалось всего одному, остальные полегли под мечами скотта с легистом и дружинников.

Последний — здоровенный косматый верзила в ржавом и дырявом хоуберке бежать не стал, вместо этого приставил тесак к горлу одной из женщин, по своему виду происходящей из высшего сословия, и заревел хриплым басом:

— Стоять!!! Клянусь Девой Марией, я перережу ей глотку!!!

Дама, жгучая, колоритная брюнетка слегка за тридцать, немедля исторгла истошный визг, но тут же захрипела, придушенная сгибом локтя.

— Давай, режь, — спокойно бросил я, спрыгнув с седла. — А потом я тебя лично на кол посажу. Можешь уже представлять, как тебе в задницу лезет острая деревяшка.

— Я не шучу!!! — вновь заорал разбойник. — Прочь, убирайтесь! На пол-лиги убирайтесь. А потом я ее отпущу!

— Рубите подходящий кол… — бросил я дружинникам и сделал еще один шаг вперед.

— Ее кровь будет на твоих руках, кабальеро… — уже не столь уверенно заявил разбойник. — Клянусь, зарежу ее! Педро Санчес слов на ветер не бросает.

В глазах женщины плеснулся дикий ужас.

— Знаешь, что чувствует человек, когда его сажают на кол? — Я как можно паскудней улыбнулся. — Вот и я не знаю. Ну ничего, как раз ты мне и расскажешь. Не волнуйся, успеешь, ибо подыхать будешь очень долго… — И тут же грозно гаркнул: — Если хочешь жить, живо бросил оружие, сын осла! Даю слово, что не буду тебя убивать.

Громила помедлил, а потом задиристо поинтересовался:

— И отпустишь?

— Граф божьей милостью Жан Арманьяк свои слова на ветер не бросает. Клянусь требником святого Wasisuliya Lohankina, что сам не буду тебя убивать и отпущу на все четыре стороны… — уверенно пообещал я.

И для верности торжественно осенил себе крестным знамением.

— Смотри, ты пообещал, кабальеро! — Разбойник резко оттолкнул даму на меня, мгновенно развернулся и припустил к лесу.

Я поднял правую руку. В то же мгновение за моей спиной музыкально тренькнули дуги арбалета. Болт промчался над землей едва различимой серой тенью и с глухим хрустом вонзился громиле между лопаток. Разбойник картинно всплеснул руками и плашмя рухнул в кусты.

Никаких мук совести я при этом не испытал. Нет, ну в самом деле, что пообещал, то и сделал. И отпустил, и сам не убил.

— Наивный дурачок… — хмыкнул я и приказал дружинникам: — Проверьте остальных. Недобитых-добить. — Асам отступил на шаг и изящно поклонился женщине. — Граф божьей милостью Жан, шестой этого имени, Арманьяк, к вашим услугам, прекрасная незнакомка.

Получилось шикарно, помпезно и торжественно, прямо как в кино. Вот честно, обожаю такие моменты!

— Господи… — Дама жалостливо всхлипнула и изобразила в ответ несколько неуклюжий реверанс. — Графиня Исидора де Салазар…

После чего очень ожидаемо хлопнулась в обморок. Но не на землю, а прямо мне в руки.

Логан иронично ухмыльнулся:

— Как я понимаю, придется сделать остановку?

— Да, братец, наверное, мы здесь слегка задержимся. И это… расстелите что-нибудь на земле…

Приказание было немедля исполнено. Я подхватил графиню на руки и аккуратно уложил на попону.

Обе спутницы Исидоры оказались ее служанками — Розитой и Кончитой. Девицы мгновенно занялись приведением своей госпожи в сознание, а я отправился глянуть на место происшествия.

Почти сразу все стало ясно. Графиню охранял вполне достойный эскорт, но, судя по всему, на процессию напаяй внезапно. Половину охраны сразу положили на месте из арбалетов и луков, оставшиеся приняли бой, сильно проредили разбойников, но и сами пали. А еще среди трупов обнаружился богато одетый мертвый кабальеро — либо муж, либо близкий родственник графини. Ну или еще кто. Так сразу и не разберешь.

Телеги оказались доверху набиты разным добром, в основном предметами обстановки и роскоши да сундуками с нарядами. А сам возок отлично оборудован для путешествия. Даже с раскладным ложем, вполне удобным для двоих.

Все вместе это свидетельствовало