По лицу португальца пробежала непонятная гримаса.

— Земфира, ваша милость.

После недолгой паузы я выдавил из себя:

— Я знал ее, дон Нуньес.

— Что с ней?! — Португалец с сильным волнением в голосе схватил меня за руку. — Молю, не молчите!

Было ясно видно, что он все еще любит девушку. Но щадить португальца я не собирался.

— Сначала ее живьем замуровали в стену в одном из монастырей Лотарингии.

— Господи! — грозя кулаком небу, закричал португалец. — За что?

— Я до сих пор не знаю, за что, дон Нуньес, — сухо процедил я. — Но знаю, что в монастырь ее определили вы.

— Да… — Португалец не отвел от меня взгляда. — Это так. Я все вам расскажу. Но что было дальше? Заклинаю Пречистой Девой Марией, не молчите!

— По воле случая я ее спас, — продолжил я. — И тоже полюбил.

— Я понимаю вас, ее нельзя было не полюбить… — прошептал Нуньес.

— Но все закончилось печально. Когда я устроил встречу Земфиры с отцом, ее убил человек, которого выдавали за брата девушки.

— Самир? — быстро поинтересовался дон Нуньес.

— Да, он. Он тоже не избежал смерти, но, сами понимаете, это совсем слабое утешение. Теперь ваша очередь. Я хочу знать все.

— Хорошо… — Португалец криво улыбнулся. — Клянусь, мне нечего скрывать. Мне за многое стыдно в этой жизни, но в этом случае я виноват лишь в том, что в тот несчастный день ступил на проклятую землю Магриба…

Нуньес в очередной раз закашлялся.

— Поспешите, вам осталось недолго.

— Да, конечно, конечно. — Португалец закивал. — Клянусь Богородицей, Земфира сама просила меня увезти ее из Магриба, так как ее собирались насильно выдать замуж за этого Самира. Признаюсь, я до последнего противился, но в конце концов согласился, потому что она угрожала наложить на себя руки, а я к тому времени без памяти полюбил эту девушку…

Я задумался. Как бы неприятно для меня это ни звучало, было похоже, что португалец не врет. Перед лицом смерти люди обычно не отягчают себя ложью. Особенно в нынешние времена, когда вера еще не стала пустым звуком.

— Мы сбежали в Европу, потому что в Магрибе Земфиру обязательно нашли бы и вернули отцу… — продолжил рассказ дон Нуньес. — По прибытии в Коимбру я предложил ей свою руку и сердце, несмотря на то что мои родные были категорически против и лишили меня наследства. Но… — Нуньес горько улыбнулся. — Земфира отказалась… Как выяснилось, она не питала ко мне ровно никаких чувств и я нужен был ей только для достижения своей цели… цели…

Португалец неожиданно запнулся и бессильно уронил голову на грудь.

— Не спи, чтоб тебя! — Я ухватил за шиворот Августа и подтолкнул его к Нуньесу. — Сделай что-нибудь…

Медикус склонился над раненым и влил ему в рот какое-то питье. Но португалец так и не пришел в себя, а через несколько минут… скончался.

Окончание истории осталось для меня сокрыто навсегда.

Возможно, что так случилось к лучшему. Ни к чему омрачать память о любимом человеке лишними подробностями. Никто в этом мире не идеален. Вообще никто. В том числе и я. А дон Нуньес… Я его простил. Пусть покоится с миром. За то недолгое время, что я был с ним знаком, португалец показал себя в высшей степени благородным и храбрым кабальеро. А прошлое… уже в прошлом…

Сарацины упорно не хотели оставлять нас в покое. Шебеки продолжали наскакивать, но волнение моря стихло и мы спокойно отгоняли их своим главным калибром без опаски набрать воды в пушечные порты.

Уже в сумерках «Виктория» вошла в безопасную бухту, а поутру паруса пиратов исчезли с горизонта.

ГЛАВА 21

В бухте пришлось задержаться на сутки — по мере возможности подлатали такелаж и рангоут, которые сильно пострадали во время стычки с пиратами.

За следующий световой день мы обогнули мыс Сан-Висенти, миновали Лагос и к вечеру вошли в порт маленького приморского города Фару, где сразу же встали на капитальный ремонт. Идти на изувеченном корабле к Кадису было бы полным идиотизмом.

Своих мертвых похоронили на городском кладбище, там же нашел последний приют дон Нуньес. Сначала я хотел организовать доставку тела на родину, но, по словам его слуги Нуно, из-за истории с Земфирой от Луиша отказалась вся родня.

Тогда я оплатил уход за могилой на долгие годы вперед. Увы, это самое большое, что я мог сделать для этого достойного человека.

На ремонт ушло трое суток. И ровно через столько же времени «Виктория» вошла в порт Кадиса, сделав по пути остановки в Палосе и Сан-Лукаре. Переход прошел благополучно, пиратская эскадра иногда мелькала на горизонте, но напасть уже не решалась. В Кадисе стояли всего сутки: пополнили припасы, а еще я дал оттянуться экипажу, выкупив на ночь целый бордель. Заслужили. Сам оставался на борту, потому что не было настроения развлекаться.

Путь через Гибралтар оказался скучным, так как туда пираты не совались. Совсем недавно португальцы прибрали к рукам мавританские города Танжер и Сеуту, расположенные на другом берегу, тем самым почти полностью обезопасив сам пролив.

Дальше последовали Малага, Альмерия, Картахена и Аликанте, города на побережьях Гранады, Мурсии и Валенсии. Переход прошел благополучно, алжирские морские разбойники нас упорно игнорировали, погода тоже миловала, правда, половину команды одолел свирепый понос. Обычное дело по нынешним временам, как сейчас говаривают, солдат больше сидит на толчке, чем воюет. Впрочем, и эту напасть мы стоически преодолели. Самогон тройной перегонки, настоянный на селитре и черном перце, творит чудеса.

Через десять дней после выхода из Кадиса благополучно бросили якорь в Барселоне, столице королевства Арагон.

Прежде чем мы отбудем в Италию, мне предстояло сухопутное путешествие в Жирону, в монастырь