не на коленях упросил взять его с собой и теперь рьяно взялся окормлять личный состав перед боем. С радостью загнал бы его в трюм — соратников с рутьерских времен у меня уже почти не осталось, но… не хочу оскорблять старика. Не заслужил. Не суждено наемникам умирать дома в постели — судьбу не обманешь.

Я первым встал на колени.

После молебна вдруг резко стал стихать ураган. Тут поневоле поверишь в божественное предзнаменование. Команда разразилась торжествующими криками. Да что там, я тоже проникся. Но только на мгновение.

Почему? Да потому что, тысяча святых угодников, расстояние между нами и пиратами тут же стало неуклонно сокращаться, так как их легкие суденышки сразу получили преимущество в скорости. К тому же чертов ветер сменил направление, и теперь нам пришлось забирать мористей, чтобы совсем не потерять ход. То есть навстречу сарацинам!

Волнение все никак не хотело утихать, «Виктория» прыгала, как газель, с волны на волну, то и дело зарываясь в море по самые борта. О том, чтобы открывать пушечные порты главных батарей, не стоило даже думать. Зачерпнем воду — совсем потеряем ход. Для работы оставались только фальконеты, по шесть штук с каждого борта, и по два ретирадных и носовых. К счастью, они у меня со сменными зарядными каморами, то есть гораздо скорострельней, чем орудия. Но совсем не того калибра, чтобы на раз топить сарацинские посудины.

— Через один перезарядить на ядра… — скомандовал я, не отрываясь от подзорной трубы. — И этими по команде палить по бортам. И добавьте половину с левой стороны на правую…

— Есть, сир! — Логан бахнул кулаком по кирасе и заревел медведем, дублируя команду.

— Как вы думаете… — Де Брасье, с флегматичным видом поглаживая свою страхолюдную булаву, задумчиво посмотрел на небо. — Если мы падем в битве с магометанами, нам зачтется это на небесах? Учитывая еще то, что при этом наши тела не будут погребены должным образом, а будут сожраны морскими гадами?

— Idi k chertu, debil! — коротко ответил я на русском языке и сунул ему флягу с арманьяком.

— Спасибо, сир. — Легист вежливо поклонился. — Я так и думал.

После чего надолго присосался к емкости. Но передал ее не мне, а Логану, наглец эдакий. Скотт в два глотка прикончил содержимое, обескураженно потряс возле уха пустым сосудом и виновато улыбнулся. Мол, извини, шеф, там и так мало было.

Н-да… чертовы алкаши…

Но сценка неожиданно меня развеселила. Черт побери, рано еще себя хоронить, потрепыхаемся всласть.

Головная сарацинская посудина уже сблизилась с нами на четверть лиги. Следом за ней шла как привязанная вторая. Остальные держались в стороне. По классу — типичные средиземноморские шебеки с косой парусной оснасткой. На волне держатся плохо, болтает, как дерьмо в проруби, но быстрые и юркие. На мачтах — зеленые флаги, тяжелого вооружения почти нет, всего лишь пара аркбаллист или несколько жалких пушчонок. На каждой — до полусотни штурмовой партии, в качестве которой выступает почти вся команда.

Тактика у них простая, как сатиновые семейные трусы. Засыплют стрелами, прицепятся кошками, а потом постараются притянуться кабестанами. Пока будем отбиваться от одной, с другого борта прицепится вторая. Тут и сказочке конец, любому одиночному купцу этого с головой хватает. Но мы не купцы…

Чтобы удержать ветер в парусах, пришлось сменить курс. Сарацины подскочили к нам еще на полторы сотни метров. В воздух взмыли десятки стрел, но ветер сносил их в сторону. А вот здоровенная дурища из осадной машины прошла совсем близко.

— Осадите их из ретирадных… — приказал я.

Оба кормовых фальконета разом выплеснули языки пламени. Первый сноп картечи ляпнул по воде прямо перед носом сарацина, а второй попал в цель, правда, «Викторию» подняло на волне, и свинцовые шарики пронеслись выше, но в непосредственной близости, прямо над головами, так как мавры разом попадали на палубу. Хотя пыла пиратам это не убавило.

Оторваться никак не удавалось, чертовы магометане шли как привязанные и в точности повторяли все наши маневры. Дистанция порой сокращалась до полусотни метров. Пираты умело не подставлялись под наши фальконеты, а аркебузы и арбалеты никакого толку не давали. Впрочем, и стрелы сарацин почти в нас не попадали.

Обычное дело. Маневры занимают большее время морского боя. А вот непосредственная схватка всегда очень короткая.

Наконец все эти кошки-мышки мне надоели. Выбрав удобный момент, я скомандовал:

— Принять левее! Еще, еще… Фальконеты, товсь!!!

ГЛАВА 20

Потеряв ветер, обвисли паруса, «Виктория» вильнула влево и стала быстро замедляться. Пиратская шебека резко сократила расстояние и выскочила на параллельный с нами курс практически в паре десятков метров. На ее палубе толпилась гурьба неожиданно хорошо экипированных абордажников, практически все — в кольчугах, шишаках и при круглых щитах. Из вооружения — короткие копья, топоры и сабли. А у некоторых в руках даже просматривалось что-то вроде длинных ручных кулеврин.

На мостике, отчаянно жестикулируя, отдавал команды рыжебородый толстяк в обернутой вокруг шлема чалме. Видимо, капудан, или как там сарацины своего корабельного пахана называют.

Пиратское судно пошло на сближение, с него взмыла туча стрел, мавры ринулись поднимать штурмовые мостики. — Казалось, ничто уже не сможет остановить абордаж.

Но тут залпом рявкнули наши фальконеты. Фальшборта разметало в клочья, большую часть сарацин как метлой смело с палубы, звонко треснула и с грохотом завалилась грот-мачта. Пиратское судно рыскнуло, почти остановилось и стало заваливаться на левой борт.

— Святой Георгий!!! Святая Богородица! — Ратники зашлись в ликующем вопле.

А я только про себя выругался. Десять минус один равно девять. Все равно много для нас. А до пролива, где дежурят испанские военные галеры, еще очень далеко.

«Виктория» постепенно начала набирать скорость — паруса вновь поймали ветер. Но недостаточно быстро — второй сарацин стал заходить нам по правому борту.

— Симеоне!!! — заорал я. — Рети…

Мой голос заглушили резкие хлопки ретирадных Фальконетов.