Часть 44

Примечание к части

Я. Шаг. Работать. Плохой Шаг. Плохой Я. Плохо работать...

Возвращаюсь к весенне-летней практике попрошайничества, в обмен на контент. Любая денежка в радость. Как говорится, с миру по нитке - автору хлеб. Да, только хлеб - пока что не до масла.

Стишок... Пока убогий - вдохновения нет, лишь неподъёмная усталость от... Да от всего.

Моб. банк; QIWI +79501107586

Сбер. (новая) 2202 2032 7560 9925

PayPal - [email protected]

Яндекс 410019411970257

WebMoney -

R880122335276

Z174532754177

Приятного чтения :)

Создание артефактов — тяжкий труд. Хотя, если говорить конкретно о моём случае — создание грамотной концепции артефакта — тяжкий труд. Знай кто-то о методах, которые я использую, о гномьей ковке, например, покрутили бы пальцем у виска, мол: «Чего тут сложного вообще?». И будут правы, если разговор будет идти о простых артефактах. Но если нужен многофункциональный и сложный артефакт, чары и руны в котором переплетены в невероятный взаимозависимый комплекс, да при этом ещё и намертво «вбиты» в сам материал… Тут уже всё намного сложнее.

То, что делаю молотом я — ближе к обычному зачарованию, но с закреплением чар письменами, рисунок которых задаёт сама магия. Но можно-то взять заготовку для нормальной, привычной ковки, заняться самым тривиальным, с виду, кузнечным делом, и с каждым ударом молота по раскалённому докрасна материалу не только придавать форму, смешивать слои и сбивать окалину, но и вбивать нужные чары или руны в саму суть материала. Одну руну за другой, чётко следуя расчетам, связывать их чарами, контурами и рисунками, попутно придавая форму… Но, это пока не мой уровень, к сожалению, и создать артефакт, который даже в случае его разрушения на части продолжит выполнять функцию свою — это пока не моё. И вряд ли когда-нибудь станет «моим», потому что для этого нужно знать гномьи методы расчётов взаимодействия тех или иных рисунков, рун и прочего. Этакий сопромаг, хе-хе-хе…

Можно, конечно, сесть за науку, начинать проводить эксперименты и прочее, и даже собирать свою научную группу… Но я сильно сомневаюсь, что получится в короткие сроки создать и освоить огромный пласт знаний, который гномы формировали десятками и сотнями поколений. Остаётся довольствоваться малым. И это бесит, а причины раздражения просты — никак не получается скомпоновать комплексную личную защиту с малым расходом энергии, чтобы вручить её родителям.

Я уже всю голову себе сломал, изрисовал кучу схем, пусть и двумерных, на листочках, коих в моей комнате стало просто немеряно. Гермиона как-то зашла и сильно распереживалась, опасаясь, что у меня рецидив — снова начал часами рисовать и писать всякую муть, не имеющую абсолютно никакого смысла. Даже родителей этим обеспокоила.

— Сынок, у тебя всё хорошо? — спросила как-то мама, зайдя в комнату и с опаской поглядывая на кучу исписанных листов. Доски, кстати, на которых я писал будучи овощем, сейчас стоят чистые, в уголке, сложенные одна к другой — все каракули оттуда я перерисовал и освободил пространство.

— А? Да, всё отлично, — покивал я, отложив в сторону очередной альбом для рисования, в котором чистыми остались от силы пара страниц. — Просто есть одна проблема… Идея даже, и я не могу её решить.

— Бывает такое.

Из дверного проёма выглядывали отец и сестрёнка. Так, можно сказать, только лишь макушки голов да две пары глаз — смотрели, ждали чего-то, похоже. Встав с пола, порадовался, что два года занимаюсь всякой эльфийской гимнастикой — от неудобного положения ни суставы не заболели, ни связки, ни мышцы. «Неудобное положение» для меня теперь, пожалуй, не существует в принципе.

— У меня такого пока не было, — сказал я чистую правду, если рассматривать меня, как Гектора Грейнджера. Хотя, как можно рассматривать меня кем-то иным, если я даже имён прошлых не помню? То-то и оно… — У меня всегда есть решение. Сразу, или почти-что сразу. Или по крайней мере я понимаю, в какую сторону копать. А тут я ничего не понимаю. Бесит.

— Ну-ну, — мама погладила меня по плечу, улыбаясь и, похоже, понимая, что нет никакого рецидива — я просто слишком увлёкся. — Всё бывает в первый раз. Хм… А получается ли что-то вообще?

Из дверного проёма пропали головы отца и Гермионы, а чуткий слух уловил, как они тихо отправились вниз, на первый этаж.

— Получается, но не то, что я хочу. Всё время так или иначе на выходе расчётов получается примерно один и тот же, но нахрен не нужный результат.

— Во-первых, разговорчики, молодой человек, — строго погрозила мне мама, но во взгляде была улыбка. — А во-вторых… Попробуй реализовать то, к чему приводят твои расчёты и идеи. Скажем так, освободи мозги от этого вопроса, может быть, потом и мысль дельная придёт.

— Хм… Надо попробовать.

— Вот и хорошо. А сейчас — пора обедать.

Мы спустились вниз, в столовую, где уже был накрыт стол, а в воздухе витали чудесные ароматы хорошей, добротной домашней еды. После обеда под звуки телевизора в гостиной, где шли новости, завязалась непринуждённая беседа.

— Гектор, — мама посмотрела на меня чуть серьёзнее. — Миона сказала, что тебя пригласили в гости Малфои.

— Хм, да, есть такое дело.

— Также она сказала, что это не самая… Хорошая семья с не самым хорошим взглядом на всех вокруг. Кажется, когда мы покупали всё ко второму курсу, то видели их. С претензией на аристократию, да и за словом в карман не полезут.

— Допустим. К чему этот разговор?

— А тебе есть в чём пойти?

Гермиона с вопросом посмотрела на мать, перевела взгляд на отца, но ничего больше не произошло, и никто ничего, кроме этого, не сказал. Похоже, она ожидала, что разговор пойдёт несколько в ином русле.

— Да. Разумеется.

— Это хорошо, — кивнул отец. — А по какому поводу вечер?

— Насколько я понял из письма мистера Малфоя, да и из