человек оказывается между двумя противоречивыми силами, известен как когнитивный диссонанс, и он может привести к тревоге, чувству вины и смущению.

Чтобы успешно функционировать, необходимо устранить диссонанс. Вспомните басню Эзопа о лисе и винограде. После тщетных попыток достать виноград лиса сдается и уходит, бормоча: "Наверное, он все равно кислый". Смена настроения лисы - прекрасный пример распространенной стратегии, которую мы инстинктивно используем, чтобы уменьшить диссонанс. Когда мы сталкиваемся с конфликтом между нашими убеждениями и нашими действиями, мы не можем отмотать время назад и вернуть то, что уже сделали, поэтому мы корректируем наши убеждения, чтобы привести их в соответствие с нашими действиями. Если бы история пошла по-другому, и лисе удалось бы достать виноград, но она обнаружила, что он кислый, она бы сказала себе, что любит кислый виноград, чтобы не чувствовать, что ее усилия были напрасными.

Необходимость избежать когнитивного диссонанса и создать последовательную историю о том, кто мы есть, может привести людей к интернализации ценностей и установок, которые они изначально приняли по другим причинам. Например, многочисленные исследования показали, что если попросить людей написать эссе, которое не согласуется с их личными убеждениями - например, в поддержку повышения налогов, против которого они выступают, - то впоследствии они станут более благосклонны к позиции, которую отстаивали. Для студентов Беннингтона уменьшение диссонанса могло означать решение, что преобладающие либеральные взгляды действительно сосредоточены на достойных проблемах, или даже то, что лично они всегда придерживались таких взглядов и только сейчас получили возможность их выразить. Изменяя наше представление о своей идентичности, внешние факторы могут оказывать длительное влияние.

Аналогичным образом, как только мы сформировали для себя целостную идентичность, мы упреждаем диссонанс, выбирая способы, которые его укрепляют. Например, женщины из Беннингтона выходили замуж за мужей-либералов и общались с друзьями-либералами, но такую же картину можно наблюдать среди членов любой группы: консервативной, религиозной, экологической и так далее. Конечно, мы поступаем так не только для того, чтобы избежать диссонанса; мы также удовлетворяем свою потребность принадлежать, когда ищем и объединяемся с другими людьми, похожими на нас. Конечным результатом этих свободно выбранных взаимодействий является то, что наша идентичность со временем становится более устойчивой и легко определяемой для окружающих.

Потребность в последовательности может привести к дилемме, когда мы пытаемся определить, как лучше вести свою жизнь. С одной стороны, мы не хотим быть непоследовательными ни в своих собственных мыслях, ни в глазах других. Когда кто-то говорит нам: "Я тебя больше не знаю", негативные последствия очевидны: вести себя так, чтобы не соответствовать той личности, которую другие узнали и полюбили, значит стать непознаваемым или не заслуживающим доверия. С другой стороны, мир постоянно меняется, и, будучи слишком последовательными, мы рискуем стать негибкими и потерять связь с окружающими. Один из ярких примеров этого противоречия проявился во время президентской кампании 2004 года. Кандидатура Джона Керри пострадала от обвинений в развязности, в то время как Джордж Буш-младший вызывал у многих восхищение тем, что оставался верен своему оружию. Однако после вступления в должность Буша стали критиковать за то, что он произносит определенные мантры, не обращая внимания на "реалии на местах". В своей критике президента на Ужине корреспондентов в Белом доме в 2006 году комик Стивен Колберт "похвалил" Буша, сказав: "Самое замечательное в этом человеке то, что он непоколебим. Вы знаете, на чем он стоит. В среду он верит в то же самое, во что верил в понедельник, независимо от того, что произошло во вторник". Кажется, что вы прокляты, если меняетесь, и прокляты, если не меняетесь. Вот почему так трудно найти правильный баланс между постоянством и гибкостью.

Один из распространенных, хотя, возможно, и не идеальных ответов на эту дилемму можно увидеть в исследовании, которое я провел в сотрудничестве с Рейчел Уэллс, одной из моих докторанток. Мы следили за сотнями выпускников колледжей, когда они искали свою первую серьезную работу - важный выбор, который существенно повлияет на их последующий опыт и идентичность. В рамках этого исследования мы попросили их описать, что они ищут в своей идеальной работе, в трех отдельных случаях в течение шести-девяти месяцев, которые потребовались им, чтобы пройти путь от первого поиска до успешного трудоустройства. Каждый раз мы просили их проранжировать те же 13 характеристик работы, включая "высокий доход", "возможность продвижения по службе", "гарантии занятости", "возможность творчества" и "свободу принятия решений", от наиболее до наименее важных. Мы рассматривали только молодых выпускников, но всем людям, независимо от того, на каком этапе карьеры они находятся, приходится искать компромиссы, учитывая именно эти атрибуты. Что важнее - работа, которая приносит удовлетворение, или та, которая позволяет лучше обеспечивать семью? Стоит ли жертвовать гарантией занятости ради возможности разбогатеть? Ответы на эти вопросы сильно зависят от того, кто мы есть, а наш выбор, в свою очередь, влияет на то, кем мы станем.

На начальных этапах поиска работы студенты, как правило, высоко ценили такие качества, как "возможность творчества" и "свобода принятия решений", то есть более идеалистические качества, которые имели больше отношения к самореализации личности, чем к заработку. Шли месяцы, и новоиспеченные выпускники перешли от изучения рынка и рассылки резюме к назначению собеседований и попыткам выяснить, какие должности действительно открыты для них. Их выбор сузился, и по мере того как они были вынуждены сравнивать плюсы и минусы реальной работы, их приоритеты менялись: Они стали больше ценить практические аспекты, такие как "возможность продвижения по службе". "Я только что закончил обучение, потратил много времени и денег на получение отличной степени, и очевидно, что некоторые должности позволят мне продвинуться дальше, чем другие", - сказал один из участников. "Я хочу извлечь максимальную выгоду из этих инвестиций". В третьем раунде ранжирования, после того как они приняли окончательное решение о том, на какую работу устроиться, студенты посчитали доход главным приоритетом.

Когда мы спросили студентов, как они ранжировали различные атрибуты в предыдущих случаях, вместо того чтобы признать, что их предпочтения изменились с течением времени, они ошибочно ответили, что всегда относились к критериям работы одинаково. Дело было не только в том, что они не могли вспомнить свои первоначальные предпочтения, но и в том, что они активно переосмысливали свое прошлое. "Нет, - сказал один из недавно устроившихся на работу участников, - я всегда думал о гарантиях занятости, а с учетом студенческих кредитов, с которыми я сейчас имею дело, согласиться на предложение с более высокой зарплатой было гораздо разумнее".

Готовность соискателей изменить свои приоритеты позволила им скорректировать свои ожидания