— Ты почему сидишь в темноте? — спросила яшепотом, так на меня все это подействовало.

— Они меня засекли, — в ответ прошепталСашка. — Еле ушел. Да и не уверен вовсе, что ушел.

— Кто тебя засек? — ахнула я, пугаясь все больше ибольше.

— Эти типы.

— Из ФСБ?

— Я и сам не знаю, откуда они… Твари продажные… Ты водворе ничего подозрительного не заметила? Впрочем, что ты можешь заметить…Уходить мне надо.

"Так вот в чем дело”, — решила я, но тут Сашканеожиданно заявил:

— Поедешь со мной?

— Куда? — растерялась я.

— Почем я знаю? Куда-нибудь, где их нет. Как думаешь,найдем мы такое место?

— Я в этих делах ничегошеньки не соображаю, —покачала я головой, теряясь в догадках. — И почему-то мне опять кажется,что ты врешь…

— И поделом мне… В тот раз взял грех на душу, теперьвсю жизнь расхлебывать. Значит, не поедешь со мной?

— Поеду, — честно ответила я. — Только неври, ладно? Потому что если ты опять все выдумываешь, я папе нажалуюсь. Извини,Саша, но он тебе голову оторвет. А я ее себе на память оставлю, как мадемуазельде Ла-Моль.

— Это кто ж такая?

— Книжки надо читать, — вздохнула я.

— Займусь как-нибудь. Ты мне название запиши… И долгоона ее хранила? — проявил интерес Сашка.

— Не знаю. В книжке об этом ничего не сказано.

— А ты мою голову долго хранить собираешься?

— А ты хочешь обмануть?

— Нет. Честно, нет. Во-первых, я по складу своегохарактера всякий обман не уважаю, а во-вторых, после того, как ты сказала проголову, так мне .и вовсе не хочется. До чего ж вы, бабы, кровожадные. —Сашка посмотрел на меня так, точно я в самом деле собралась отрезать егоголову, потом улыбнулся, обнял меня и сказал:

— Совсем ты не страшная.

— Спасибо, — хмыкнула я, но тут же забеспокоилась:

— Ты мне про этих из ФСБ расскажи.

— Да нечего рассказывать, Машка. Засек я их. Следят замной, а с какой целью — неясно. Может, просто хотят убрать? Но в этом случаеследить без надобности, хлопнули бы, и вся недолга. Что-то они затеяли.

— А как узнать — что?

Сашка подумал, вздохнул и заявил:

— Черт его знает… Ладно, Машка, давай спать. Запугал ятебя совсем, дрожишь вся.

— Как же не дрожать, Саша, когда такое вокруг творится.Вдруг тебя правда убьют? Может, нам в самом деле куда-нибудь уехать?

— Может, и придется.

Далее продолжить разговор на эту тему Сашка не пожелал, хотья и пыталась, отвечал невпопад и все больше мычал, потому как к этому моментуизловчился стащить с меня всю одежду и потерял интерес к врагам за окном. Думайтеперь да гадай: врал он или нет?

Среди ночи я проснулась от Сашкиного стона, вскочила,позвала по имени, но он не откликнулся. Метался в подушках и был горячий, какогонь. Я бросилась к телефону звонить в “Скорую”, но на полдороге остановиласьи заревела с досады. А что, если он не врал и его действительно ищут? И в больницеему грозит опасность?

"Тут надо продумать все как следует”, —закружилась я на месте, поревела еще немного и бросилась к Сашке.

— Сашенька, — позвала я, ухватив его за руку. Оноткрыл глаза, сфокусировал их на мне и попробовал улыбнуться. — Я вызову“Скорую”, — пролепетала я, надеясь, что это заставит его прекратить валятьдурака.

Но Сашка дурака не валял, его знобило, он клацал зубами,жался ко мне и терял сознание. В минуты, когда глаза его приобреталиосмысленное выражение, категорически запрещал звонить куда бы то ни было, а вотесли кто-то попробует войти в квартиру, то надо. немедленно связаться с отцом.

Через час Сашка начал метаться в постели, с бледными губамии в испарине, и заговорил на каком-то чужом языке, вроде бы похожем наарабский. В языках я не очень, и то, что Сашка что-то там бормочет, вконец меняперепугало. Теперь “Скорую” вызывать в самом деле опасно.

Я уставилась на его лицо, закусила губу и подумала: “А что,если он иностранный шпион?” Я с ходу попыталась решить: похож Сашка на шпиона?С моей точки зрения, он похож на жулика, но все равно я здорово волновалась ине знала, что с ним делать. Сунула градусник ему под мышку, температуратридцать восемь. Стало ясно: Сашка умирает. Я кинулась к телефону.

— Ты куда? — отчетливо спросил он. Я вздрогнула исказала:

— Сашенька…

— Воды принеси.

Я принесла, легла рядом, он прижался ко мне, пересталдрожать и вроде бы уснул. Через пару часов опять заметался, рявкнул: “Сука!” —отчего я с перепугу чуть не лишилась сознания, потом стал звать какого-тоФедьку, потом зашептал:

"Голову ему держи, голову, он же кровьюистечет”, — а в заключение заорал: “Выводи ребят!” — и потребовалвертолет. Я выпила десять таблеток валерьянки и сидела по-турецки на полу,выпучив глаза. В таком виде встретила утро.

Где-то в восемь Сашка, уже два часа спокойно спящий,неожиданно открыл глаза, посмотрел на меня и сказал:

— Привет.

— Привет, — ответила я, еле разлепив челюсти.

— Чего какая невеселая?

— Тебе плохо? — проблеяла я.

— Нет, мне хорошо.

И в самом деле, выглядел он молодцом, чего совершенно нельзябыло сказать обо мне.

— Маленькая, — позвал нараспев Сашка, обнимаяменя. — Глазки грустные… Чего случилось?

— Саша, тебя всю ночь колотило, и температура былатридцать восемь.

— А… — отмахнулся он, — не обращай внимания.Подхватил в Афганистане какую-то заразу. Забыл ее название. Вот и колотит отслучая к случаю. Я уж привык. Ты извини, надо было тебя предупредить.

— Ты был в Афганистане? — растерялась я.

— Конечно. Разве я тебе не рассказывал?

— Нет, — покачала я головой и пожаловаласьшепотом:

— Сашка, ты на иностранном языке разговаривал.

— Да? На каком?

— А ты сколько языков знаешь? — насторожилась я.