Сначала показалось, будто вернулось недавнее забытьё, и сейчас где-то на невидимой линии горизонта появятся уже ставшие почти родными далёкие призраки, похожие на свечи, догорающие в тумане. Главное – ничему не удивляться. Если в полной мере осознать всю нелепость ситуации, то вполне можно потерять остатки самообладания.

Теперь казалось, что прошло всего несколько минут с тех пор, как он стоял на платформе и ждал электричку, что само по себе было дико: майор Спецкорпуса, находящийся при исполнении служебных обязанностей, вынужден добираться до места самым демократичным видом транспорта…

Он вдруг явственно почувствовал, что на него кто-то смотрит из темноты. Ну, конечно – девица с парнем никуда деться не могли, они просто зачем-то притаились, затихли и, похоже, даже перестали дышать. Правда, трудно себе представить, что у кого-то из той парочки может быть такой тяжёлый пронизывающий взгляд, от которого внутри становится тревожно и зябко. Сейчас главное – чтобы ноги не подломились. Встать во второй раз будет не легче, чем в первый.

Впереди, как раз там, где находился дверной проём, вспыхнула свеча. Давешний тип к красной мантии нёс её перед собой на вытянутых руках, держась за высокий бронзовый подсвечник. Он прошёл внутрь помещения, шагнул в сторону и остановился слева от двери. Следом появилась ещё одна точно такая же тощая фигура и заняла позицию с противоположной стороны дверного косяка. Теперь они стояли, как почётный караул в ожидании некой важной персоны.

Никакой персоны в последующие несколько секунд не появилось, зато зазвучал орган, и тяжеловесная фуга заполнила всё помещений, которое было явно тесновато для такой музыки.

– Не желаешь ли ты, нечестивец, преклонить колени перед Высоким Трибуналом Священного Дознания?! – Чей-то трубный голос органично влился в ткань мелодии.

– На колени, дурак! – Давешняя девица оказалась за спиной и как-то несмело шлёпнула его по плечу.

– Я лучше постою.

– Ну, тебе же хуже.

В дверном проёме начали одна за другой появляться фигуры в чёрных балахонах, и каждая приносила с собой свечу, так что вскоре стало достаточно светло, чтобы разглядеть стены, пол и потолок. Обстановка в комнате странным образом изменилась: теперь вдоль противоположной стены, слева от входа, стоял длинный стол, покрытый скатертью из чёрного бархата, за ним виднелись резные спинки семи стульев, и та, что посередине, была выше прочих. Это действительно было похоже на зал для судебных заседаний времён охоты на ведьм, не хватало только дыбы и жаровни для каления пыточного инструмента.

«Граждане судьи» заняли свои места, и каждый поставил перед собой свечу.

– Разрешите огласить обвинительное заключение? – обратился к председательствующему пропитой юнец, вынырнув из самого тёмного угла, словно чёртик на пружинке.

– Э-э-э… В соответствии с процедурой… – несколько невпопад ответил глава Трибунала, откинув назад капюшон. Наверное, при свете дня, его внешность показалась бы самой заурядной. Сморчок как сморчок: маленькое, с кулачок, лицо, изрытое глубокими, не по возрасту, морщинами, венчал клок редких волос, тщательно зачёсанный с затылка на лоб. Но сейчас в его глазах сверкали отблески свечей, и каждая морщина казалась боевым шрамом, полученным на полях сражений.

– Так, – начал юнец, уткнув глаза в свиток, со стороны выглядевший, как настоящая древняя рукопись. – Сохатый Матвей, офицер Тёмного Воинства, обвиняется в ереси, святотатстве, колдовстве, хулении Господа и Церкви, растлении сердец, служении Нечистому, одержимости Нечистым, лжи на исповеди, гонениях на праведников и подвижников, идолопоклонничестве, отрицании святости Причастия, осквернении святынь и оскорблении Высокого Трибунала Священного Дознания отказом стать на колени. По пунктам обвинения следствие располагает следующими фактами…

– Можно покороче? – вмешалась томная блондинка, сидящая за столом крайней справа.

– Нельзя, – бесстрастно осадил её председательствующий. – Данное дело требует особо тщательного рассмотрения.

– Первое, – продолжил юнец, недовольно глянув на блондинку. – Сохатый Матвей не просто замечен в еретических высказываниях, которые можно расценить как заблуждения. В возрасте шести лет на призыв собственной матери помолиться перед обедом он ответил: «Только я сперва схожу пописаю», и в этой сказанной им фразе уже заложены основания для всех вышеизложенных обвинений. Позднее, в выпускном классе кадетского корпуса, в частной беседе с приятелем о том, стоит ли поступать в юнкерское училище, упомянутый Матвей допустил следующее высказывание: «Богу всё равно офицер ты или полотёр. Когда ему приспичит, тогда он тебя и шлёпнет».

Ни слова лжи. Всё, о чём говорил этот визгливый пропитой юнец, было правдой. О большей части этих подробностей детства и юности майор и сам-то давно забыл, но сейчас они всплывали в памяти одна за другой, будто со дна глубокого омута. Получалось, что кто-то старательно и терпеливо следил за ним всю жизнь, собирая любой, даже самый мелкий, компромат… Похоже, люди здесь собрались вполне серьёзные – просто ради прикола никто не стал бы проводить такой тщательной подготовки. Теперь можно было не сомневаться, что встреча с грибным дедком не была случайной, вертолёт на трассу тоже они уронили, с нечеловеческой скурпулёзностью просчитав все последствия. Теперь осталось только узнать, кто они и зачем затевается это спектакль. Чем может быть вызван интерес этой шайки к простому майору Спецкорпуса? На шптонов не похожи. Те не стали бы устраивать подобного спектакля… С другой стороны, ещё по осени на территории закрытого сектора было задержано несколько подозрительных личностей, перешедших границу из конунгата Гельсенгхомм. Те тоже прикидывались заблудившимися грибниками. Правда, большинство из них пришлось просто депортировать обратно, поскольку не удалось доказать, что в их действиях был какой-либо умысел. И там, и здесь в деле фигурируют грибники, так что шпионскую версию пока не стоит отвергать…

– …но он в ответ сказал, что желает её не он сам, а бес, который в нём поселился. – Юнец, похоже, перешёл к пункту обвинения об одержимости. – Таким образом, мы можем с полной уверенностью утверждать, что Нечистого подсудимый запустил в себя сознательно, если сам признал своё сосуществование своё с ним в одном организме…

– Переходи к главному, – не выдержал, наконец, председательствующий, подавляя предательский зевок.

– Итак, вся изначальная, вернее сказать, врождённая порочность этого человека в полной мере выплеснулась наружу лишь после того, как он добился главного для себя: достиг такого служебного положения, что получил власть над людьми. Естественно, по мере карьерного роста подсудимого рос и крепчал бес, который в нём сидел и будет сидеть до тех пор, пока очистительный огонь, испепеляющий тело, обременённое страстями, недугами и предрассудками…

– Савва, не торопись, мы ещё не вынесли приговор, – отечески предостерёг его председательствующий.

– Как бы ни сурова была кара, которой суждено постигнуть этого нечестивца, она будет справедлива! – с энтузиазмом откликнулся юнец и продолжил: – На протяжении нескольких лет подсудимый общался с шаманами и пытался вникнуть в их секреты. Он без особого труда втёрся в доверие к язычникам, поскольку те почуяли в нём беса и приняли его за одного из своих идолищ-кумиров, коих они святотатственно называют богами…