Дойдя до сквера, где стоял памятник былинному герою Илье-богатырю, она решила посидеть на скамеечке и покормить голубей, благо от завтрака осталась половина булки и нести её домой смысла не было. Сизари немедленно столпились у её ног и начали, расталкивая друг друга, хватать крошки. Наблюдая за толкотнёй птиц, она даже не посмотрела на человека, который присел с ней рядом и взял её за руку.

Она вырвалась, перехватила его запястье, большим пальцем резко надавила на тыльную сторону ладони, и в тот момент, когда незваный ухажёр должен был взвыть от боли, голуби дружно вспорхнули, шумно хлопая крыльями, в глазах зарябило, и вдруг оказалось, что она стоит посреди просторной веранды с мраморным парапетом, за которым открывается вид на зелёные холмы, окружающие уютную бухту, где на лёгкой волне у дощатого причала покачивалась небольшая яхта. За холмами открывался вид на море, только линия горизонта терялась в полосе серого тумана. Свежий ветер трепал верхушки кипарисов, и Лейла вытащила заколку из пучка на голове, чтобы этот лёгкий бриз подхватил и её волосы.

Казалось бы, такая внезапная перемена должна была напугать или по меньшей мере озадачить, но она не чувствовала ничего, кроме покоя и тихой радости от происходящего. Только теперь она в полной мере осознала, как ей не хватало блаженного ощущения полной свободы и неисчерпаемых возможностей. После того, как не стало Седьмицы, она довольно долго чувствовала себя инвалидом, но старательно и упорно не признавалась себе в этом.

Из-за спины донесся какой-то шорох, и Лейла оглянулась, даже не успев стереть с лица счастливую улыбку. Майор стоял, небрежно привалившись к мраморной колонне. На нём был прекрасно пошитый белый костюм-тройка, который придавал определённое изящество его несколько нескладной фигуре.

– Добро пожаловать, Лейла. – Матвей улыбнулся ей в ответ. – Извиняюсь, что не пригласил раньше, но я должен был подготовиться.

– Неплохо устроились, майор, – ответила Лейла. – Так и доложим командованью: майор Сохатый создал себе максимально комфортные условия несения службы.

– Я, честно говоря, рассчитываю на то, что вам не захочется покидать это чудное местечко.

– Надеюсь, вы тут обосновались не ради забавы? – Лейла сделала вид, что пропустила предыдущую реплику мимо ушей. – А то начальство беспокоится.

– Беспокоится? О чём?

– О том, чтобы майору Сохатому не было мучительно стыдно за бесцельно прожитые годы. – Лейла посмотрела ему в глаза, уловив в них промелькнувшую тень печали и разочарования. Майор явно рассчитывал на несколько иную реакцию с её стороны.

– Как там остальные наши? – Чувствовалось, что интересует его совсем другое, а этот вопрос задан «для поддержки разговора».

– А вы сами-то не знаете?

– Знаю. Я иногда выхожу. Туда. – Сохатый ткнул пальцем в небо. – Брожу, как привидение, никем не замеченный и никому не нужный. Правда, для этого нужно попросить кого-нибудь подежурить за меня.

– Например?

– Крайний раз Хой-Маллай присматривал здесь.

– А вернуться насовсем не пробовали?

– И тогда кто-то подберётся к Нигридису. Охотников хватает, поверь. Вон – посмотри. – В его руке возник бинокль, который он протянул Лейле. – Легки на помине.

На фоне серого тумана, окутывающего горизонт, появилась чёрная точка, которая стремительно росла, пока не проявились очертания брига с наполненными ветром чёрными парусами. Он стремительно приближался, рассекая волны, и через считанные секунды уже не нужен был бинокль, чтобы разглядеть, как суетятся на палубе матросы с пёсьими головами. Сверху донёсся залп, и небо затянуло пороховым дымом. Только сейчас Лейла заметила, что над мраморной площадкой возвышается сторожевая башня, сложенная из грубо отёсанного булыжника. Множество бойниц ощетинилось стволами бронзовых орудий, которые открыли беглый огонь по неприятелю, и вскоре на месте чёрного брига поднялся столб огня.

– Эффектно выглядит, – оценила зрелище Лейла. – А пушки автоматические?

– Нет. Там есть расчёты – как положено.

– А бомбардиры откуда?

– Вообще-то даже в самые мирные времена ежедневно гибнут сотни солдат. Я могу выбирать. Беру только тех, кто искренне верит в правоту дела, за которое воюет. Правда, иногда попадаются бойцы из противоборствующих армий, но я стараюсь не зачислять их в одно и то же подразделение.

– Значит, у вас всё хорошо. – Лейла вернула бинокль хозяину. – Дом, хозяйство, личная армия мертвецов и любимое дело. Звали-то зачем? Не затем же, чтобы дать мне возможность перед начальством отчитаться…

– Нет. Не затем. – Он взял из её рук бинокль, положил его на парапет и осторожно обнял её за плечи. – Никогда раньше у меня не было такого важного и ответственного дела, как сейчас. Не поверишь, но временами я бываю абсолютно счастлив. Но впереди у меня что-то около вечности, и я боюсь…

– Чего? Вечности?

– Нет. Не совсем. Я боюсь себя самого. Точнее – того, кем я могу стать через год, через век, через тысячу лет. Да, есть чувство долга, есть ощущение важности своей миссии. Но я всего лишь человек и боюсь, что одного меня надолго не хватит. Люди не рассчитаны на вечность. Поэтому я прошу тебя остаться. Здесь. Со мной.

– Зачем просить, если можно заставить? – Она даже слегка испугалась собственного предположения.

– Чтобы вернуться, тебе достаточно этого захотеть, – выдавил из себя Матвей. Чувствовалось, что каждое слово даётся ему с трудом. – Ты всерьёз подумала, что я намерен держать тебя здесь насильно?

– Нет, не думаю. – Лейла сделала паузу и ещё раз окинула взглядом всё окружающее великолепие – и беломраморный замок, и возвышающуюся над ним мощную башню, и зелёные холмы, и уютную бухту, и чаек, парящих над морем. – Извини, но я хочу прожить свою жизнь. А ты можешь подождать. Каждый день в мире гибнут сотни солдат. Однажды придёт и моя очередь. Примешь?

– Да. Конечно. Я готов ждать.

Она хотела обнять его на прощанье, но её руки обхватили пустоту, а перед глазами поднялась полоса тумана – того самого, что окутывал горизонт в мире, сотворённом майором Спецкорпуса Матвеем Сохатым.

А потом донеслись обрывки фраз:

– Женщине плохо…

– Держи!

– Граждане, нашатырь есть?!

– Может, ей водки с перцем?

– Эй, неотложку кто-нибудь вызвал?!

Она обнаружила, что находится в сквере, перед глазами расплывается памятник былинному герою, а её саму за плечи держат парень с девушкой.

– Может, врача вызвать? – спросил парень, заметив, что она приходит в себя.

– Нет. Извините. Всё хорошо… – Лейла почувствовала, что может твёрдо стоять на ногах. – Я пойду. Домой.

Сердобольные прохожие расступились, и она не спеша двинулась к автобусной остановке. Завтра к семи на службу. Вот только стоит ли докладывать о сегодняшнем происшествии? Может, ничего и не было? Мало ли, что может привидеться! Нет, не надо себя обманывать. Радоваться надо, что кто-то где-то ждёт тебя, и это ожидание даст ему силы оставаться самим собой. Но сейчас об этом лучше не думать. Придёт время, и это воспоминание станет реальностью, а вся прожитая жизнь покажется затянувшимся сном. Лейла льёт лиловый ливень, след лазурный оставляет, слабым пламенем пылает, белым облаком плывёт…