Наконец, Ахсана произнесла:

– Вкусно. Старые холостяки всегда неплохо кулинарят.

– Старые? – уточнил Дикий.

Он как-то не думал про их разницу в возрасте. У оборотней она практически стиралась. С определенного возраста двусущие почти не старели, поэтому Дикий даже не интересовался – кому и сколько лет стукнуло. Но ведь Ахсана – совсем недавно поняла, что она оборотень. И для нее все это может иметь значение! Дикий аж поморщился. Он и не предполагал, что этот момент зацепил нэнги. В его полицейском досье, естественно, значился год рождения и посчитать, что Дикому пятьдесят шесть лет, труда не составило бы. Для вербера – это совсем немного. Многие доживали до восьмидесяти, затем меняли паспорт и личность, чтобы дальше жить под другими. «Новых людей» заносили во все базы, придумывали им детство, школы, вузы и прочее. И так из раза в раз, из столетия в столетие. Сам Феликс, кажется, разменял века три.

Однако Дикий понятия не имел, что думает обо всем этом Ахсана. Учитывая, что нэнги еще не рассуждала, как оборотень. Она по-прежнему во многом думала и решала, как человек.

Поэтому Дикий повторил, глядя в ее лицо.

– Старый? Ты ведь знаешь, что физиологически оборотни после двадцати пяти-тридцати не меняются?

Это было очень важно, аж сердце зачастило. Ладони вдруг стали мокрыми. Не влажными – именно мокрыми. Дикий сжал кулаки, заметил, что нэнги на них смотрит и усилием воли распрямил пальцы. Ему еще ни одно упражнение так тяжело не давалось.

Ахсана тепло улыбнулась.

– Да знаю я. Я ж имела в виду понятие «старый холостяк». То есть мужчина, который не был женат лет до тридцати-тридцати пяти. Я про возраст даже не думала. Да и ты выглядишь… Ну не знаю… в самом соку.

Это определение повеселило Дикого, и он расхохотался. А может сказывались нервы последних минут? Когда он собирался доказывать, даже медицинские факты приводить, что он сильный и здоровый мужчина. Получше двадцати пятилетних людей.

Дикий глотнул чаю, наблюдая как Ахсана пригубила свою чашку и подумал, что таких эмоциональных качелей давно не испытывал. Чувства накрывали штормовыми волнами, с головой, заставляя захлебываться и ничего вокруг уже не видеть. Давненько с Диким подобного не творилось. Кажется, в последний раз вербер испытывал нечто близкое, когда его незаслуженно лишили работы и статуса честного гражданина. Но было не так остро, не так жестко…

А потом стало немного легче.

Они заговорили о всяких пустяках, и кажется, обоих постепенно отпустило. Ахсана поначалу тоже была немного напряженной. Возможно, нэнги смущало присутствие чужого мужчины в доме, возможно она не привыкла еще к Дикому. А может взыграло соперничество двусущих. Нэнги инстинктивно стремились стать альфами. При этом Ахсана не могла не чувствовать, что и Дикий – вовсе не слабый оборотень. Поэтому «чувство территории» вполне способно напрягать нэнги. Хотя она и сама этого еще не понимала.

Но ее светлая улыбка давала понять, что у вербера есть все шансы.

И он научился этим довольствоваться. Вернее, учился. Время от времени так и порывался сказать ей: «А, давай попробуем, ты станешь моей. Я могу жениться и дать тебе все. У меня скопились деньги на счетах. Я теперь полноправный гражданин, не в розыске».

Однако Дикий всякий раз себя одергивал. Не время. Совсем не время.

Ахсана переоделась в лосины и длинную блузку, и вскоре они уже неслись по трассе в сером внедорожнике Дикого на пути к его домику с Михеем.

По дороге Дикий набрал регистратуру, чтобы справиться о здоровье друга.

– Доброе утро, – звонкий голос принадлежал, скорее всего, лисице или нэнги. У волчиц голоса были более низкими, грудными. А у медведиц – еще и чуть грубоватыми. У верпантер тембр неуловимо отличался. Кошки они и есть кошки. – Ваш друг хорошо перенес ночь, очнулся от наркоза. Если все также пойдет и дальше, уже завтра утром вы сможете его навестить.

– Скажите мне показатели, я врач, – почти потребовал Дикий.

Ему все продиктовали без вопросов и споров. Видимо, про Давида Ахметьева уже знали даже в этой больнице.

– Ну вроде все у него неплохо, тем более после такой операции, – сообщил Дикий Ахсане. Хотя она понятия не имела о том, что случилось.

– А что такое? – предсказуемо поинтересовалась нэнги.

Дикий поведал о том, что произошло с Михеем и как он встретился с Феликсом.

– Жалко твоего друга. И я очень рада, что все так сложилось, что вы встретились с тем самым альфой поселения верберов. Ты узнал, что амнистирован. Это здорово!

– Феликс сказал, что искал меня. Но не смог найти. Вот как я научился шифроваться! – покачал головой Дикий. – Феликс ведь не рядовой полицейский. Он многих преступников разыскивал и ловил.

– Ну ты годами шлифовал это умение, – Ахсана вдруг смутилась и спрятала глаза. Дикий напрягся. Что опять? О чем она думает? Но прежде чем в его голове завертелись домыслы, нэнги произнесла: с чувством, с сожалением. – Прости, что я не узнала об этом. Надо было самой уточнить про досье. Но я просто доверяла Сергею…

– Его можно понять, – сам себе поражаясь, ответил Дикий. – Он боролся за свою женщину. Метод был не совсем честный и не совсем мужской…

Дикий сглотнул и покосился на Ахсану. Не злится? Да сколько ж можно каждый раз напрягаться из-за ее малейшей реакции? Сколько велит сердце., иначе никак. Для Дикого каждое ее слово и каждая эмоция важнее своих собственных.

– Нормально все, – снова улыбнулась нэнги. – Я понимаю, о чем ты. И согласна. Я высказала все Сергею. Поэтому он и ушел.

Дикий опять весь ушел в созерцание. Краем глаза поглядывая на трассу, одновременно изучал лицо нэнги. Так хотелось понять – насколько она расстроена разладом в семье. Насколько ей неприятна ссора с мужем. Ахсана выглядела спокойной и позитивной. Если случившееся и расстроило ее, то не сильно. И это очень порадовало Дикого. Так и захотелось крикнуть навстречу ветру, обратиться и пробежаться по лесу.

Вдохнуть запах прогретой на солнце хвои, сломанной тяжелой медвежьей поступью травы и васильков… Схватить Ахсану в охапку и…

Дикий тряхнул головой. Да уж. Теперь фраза «все мужчины думают только об одном» ну прямо в яблочко.

* * *

Ахсана

Странно, но я ехала к Дикому в гости в каком-то до ужаса приподнятом настроении. От меня только что ушел муж. Ну не то чтобы ушел – уехал из дома, и я понятия не имела – когда он вернется. Но меня почему-то это совершенно не беспокоило.

В груди свободной птицей билось сердце и хотелось лететь на крыльях нэнги. Рядом с Диким я чувствовала себя так… Удивительно комфортно, поразительно хорошо. И он одним лишь своим взглядом, улыбкой утешал и улучшал мое настроение.

Между нами было нечто необыкновенное. И мы оба это прекрасно осознавали.