– Хорош ребеночек. Нет, дорогуша, коли хамишь, какпьяный мужик, значит, и поступать с тобой будут, как заслужила. Теперь отвали,дай взрослым людям поговорить.

Ворча себе что-то под нос, девица ушла.

– Спасибо, – немедленно сказала Валентина, –от чистого сердца спасибо. Девчонка совсем от рук отбилась, грубит постоянно,ты ей слово, она тебе два. А вчера с кулаками на меня накинулась. Честноговоря, перепугалась, она на самом деле сильная, вот только перед вамиспасовала. Ей еще никто не вламывал как следует. Отец умер, а у меня духу нехватало ремнем учить, и потом думала, что лаской лучше. А оно вон что выросло.

– Съев два килограмма шоколадных конфет, пьют горькиетаблетки от расстройства желудка. Вашей Надюше не помешает хорошая порциятумаков. Так почему вас уволила Зверева?

– Она мне велела убирать комнаты, у нее ихчетыре, – пояснила Валентина, – только к письменному столу приказалане подходить. Я и не пыталась, зачем, если нельзя. К тому же он всегда наключик заперт.

Через какое-то время Ольга Леонидовна вызвала Валентину ксебе в неурочный день и весьма злобно прошипела:

– Рылась в моих бумагах, дрянь!

– Нет, – принялась оправдываться Валя, – дажене притрагивалась.

– Врешь, – топала ногами хозяйка, – брешешь!

– Стол ведь заперт…

– Заткнись и убирайся, воровка!

– Что-то пропало?

– А то не знаешь, – фыркнула Ольга Леонидовна ивытолкала домработницу взашей, не заплатив ей ни копейки.

Расстроенная Валя пришла домой и стала думать, как убедитьЗвереву в своей непричастности к краже. Но ничего достойного так и непридумала. Часа через два зазвенел звонок, и появился мужчина.

– Представительный такой, – объяснила Валя, –интеллигентный, руки белые, ухоженные, к физической работе не привычные.

Вошедший мужчина принялся ласково уговаривать учительницу:

– Ну зачем вам чужая история болезни? А у Олечкинеприятности на работе начнутся, могут уволить, верните!

– Не брала, ей-богу, – клялась Валя.

– Может, думали продать? – спросил гость.

Он вынул из кошелька сто долларов и протянул их женщине.

– Возьмите и отдайте документы.

– Так ведь стол постоянно заперт, – отбиваласьбедняжка, – на нем пыль горой, сразу видно, что никто никогда его невытирал!

Мужчина встал.

– Ладно, не хочешь по-хорошему, сделаем по-плохому!

Два дня Валентина боялась высунуться из квартиры. В среду кНаде прибежала Алиса, дочь Ольги. Девочки учились в одном классе и дружили.

Алиска с порога заорала:

– Тетя Валя, мама вам деньги прислала. Только убиратьсяу нас больше не надо, другую наняли.

Валентина повертела в руках сто баксов. Алиса как ни в чемне бывало тарахтела:

– Маманька нашла пропажу. Сама виновата – швырнулабумаги на стол, а они свалились за батарею. Только сегодня их там обнаружили.

Валя облегченно вздохнула. Неприятно, когда тебя обвиняют вворовстве.

– Вот так мы с ней и расстались, впрочем, ОльгаЛеонидовна, когда меня во дворе встречает, не здоровается, – вздохнулаВаля. – Получается, я вроде как виновата в чем!

– Не расстраивайтесь, говорят, она никого неприветствует.

– Да, это верно, – пробормотала хозяйка.

– В какой больнице работает Зверева?

– Клиника челюстно-лицевой хирургии, наПетровке, – пояснила Валя. – Домик такой небольшой в глубине дворастоит, за огромным зданием. Сразу и не найти, если не знаешь.

И она принялась подробно описывать дорогу. Я взглянула начасы: полдевятого. Пожалуй, для визита в больницу поздновато, хотя, может, какраз и лучше приехать туда вечером. Из начальства в это время никого, а дежурныйврач с медсестрами небось пьют чай с тортом. Профиль у клиники специфический,вряд ли там бывают экстренные операции. Небось с аппендицитом или прободнойязвой желудка повезут в другое место.

– Мамочка!!! – раздался из коридора нечеловеческийкрик, и наглая Надюша влетела в комнату, – мамочка, ужас какой!

Девчонку колотила крупная дрожь, и из глаз потоком лилисьслезы. Пухлые губы, с которых исчезла помада, тряслись. Надя разом растеряласвою позднеподростковую наглость. Сейчас это была насмерть перепуганнаямаленькая девочка, торопящаяся под мамино крыло.

– Что случилось? – испугалась Валя. – Детка,что с тобой?

Наденька только беззвучно открывала рот, наконец рассудоквернулся к девушке, и она пробормотала:

– Жуть страшенная. Сидим с Алиской во дворе, наскамейке, а тут сверху как упадет! Прямо гул пошел, и звук такой – шмяк. Мысначала подумали, может, кто матрац сушил, а он с балкона и навернулся. А это,а это, а это…

– Что, что? – в один голос спросили мы с Валей.

– Ольга Леонидовна выбросилась, – наконецдокончила девушка, – прямо насмерть. Алиска в обморок грохнулась, а ядомой побежала. Ой, страшно как, у нее голова раскололась, что-то серое торчит!

И, схватившись рукой за рот, Надежда ринулась в туалет,оттуда понеслись квакающие звуки. Бедолагу выворачивало наизнанку.

Мы с Валей, не сговариваясь, вскочили и понеслись во двор.Около подъезда стояла гудящая толпа. Надин крик переполошил соседей, и людивыскочили кто в чем был: в халатах, пижамах и домашних тапках.

– Кошмар, кошмар, кошмар, – безостановочнотвердила молодая женщина в зеленом спортивном костюме, – вызвала «Скорую»,может, еще можно спасти.

Я глянула в сторону того, что осталось от Зверевой. Честноговоря, тело выглядело жутко, под остатками головы растекалась темно-бордоваялужа, и руки были выгнуты под таким углом, что сразу понятно: на асфальте лежиттруп.

Я мигом вбежала в подъезд, поднялась наверх и стала звонитьв квартиру Зверевой. Дверь распахнулась тут же.

– Вы врач? – спросила полная женщина с бигуди наголове.

– Нет, близкая подруга Ольги, что с Алисой?

– Я из соседней квартиры, – пояснила тетка, –мои сыновья привели Алису домой, плохо ей.

– Дверь была открыта?

– Нет.