Я уставился на страницу.

– Что-то не так? – спросила Салли.

– Этот провидец… сказал я, – который приходил в Криплгейт…

– Человек-птица?

– Его настоящее имя – Мельхиор. Ты слышала, как он произносил свои пророчества? Я имею в виду: слышала собственными ушами?

Она кивнула.

– Когда он пришёл, воспитатели собрали всех детей на осмотр. Он сказал, что в приют явился ангел смерти и что трое детей заболеют.

– Он сказал именно это?

– Ну… вроде того. Этот человек-птица, Ма… Мельхиор, он разговаривал с преподобным Тальботом. Я подкралась поближе и подслушала. Знаю, что не должна была.

– И его пророчество сбылось…

– Да. Мельхиор даже назвал имена тех детей. И хотя они не были больны, воспитатели сразу же изолировали их и попросили Мельхиора на всякий случай дать всем нам лекарство.

– Что он тебе дал? – спросил я.

– Думаю, вот это. – Салли указала на миску на столе, куда я налил лекарство, чтобы продемонстрировать Галену. Венецианская патока, опять! И её же вчера хотели купить последователи Мельхиора. «Наш хозяин сказал, что у Блэкторна лучшая патока…» На весь сиротский приют её, должно быть, ушло немало.

– И вы приняли лекарство?

Салли кивнула.

– Мельхиор дал на всех, но предупредил воспитателей, что медицина не может остановить то, что уже предназначил Бог. Так и случилось. – Она притянула колени к груди, обвив их руками. – После этого ещё больше детей заразились. Преподобный Тальбот отправил больных в чумной барак и закрыл приют. Вот так я и оказалась на улице.

Кровь у меня заледенела в жилах. Я пересказал Салли то, что Мельхиор предсказал в ратуше. Она слушала, прикрыв рот ладонью.

– Пожалуйста, не говори Тому, – закончил я. – Он испугается.

– А я уже испугалась. Ты уверен, что Мельхиор сказал именно это?

– Не представляю, кого ещё он мог иметь в виду.

Я переживал за Исаака, доктора Парретта, лорда Эшкомба. Но Том… после мастера Бенедикта он остался единственным, кого я мог назвать по-настоящему близким. От одной мысли о том, что он может заболеть, меня бросало в дрожь. Я не знал, как буду без него жить…

– Ты думаешь, Мельхиор действительно видит ангела смерти? – спросила Салли.

– Не знаю. То есть… – Я рассказал ей то, что прочитал об Архангеле Михаиле и Самаэле. – И я тоже кое-что видел. Их силу. – Я покачал головой. – Хотел бы я знать, что делает Мельхиор. Если он не может никого спасти, какой смысл в его предсказаниях? Зачем тогда быть чумным доктором? Что он проповедует в церкви? И ещё есть его последователи…

– Они были в приюте, – сообщила Салли. – Явились вместе с ним и ни на шаг не отходили, пока он осматривал детей. Он будто бы собрал собственную небольшую армию.

А ведь и точно!

– Это армия. – Я сел. – Они, словно солдаты, повинуются его приказам.

– И что?

– Один из них вчера пробрался сюда.

– Правда? А зачем?

– Точно не знаю. Но суть в том, что они подчиняются приказам Мельхиора. Так что если один из них проник в аптеку…

Салли широко раскрыла глаза.

– Тогда они сделали это по указанию Мельхиора, – продолжал я. – Но чего хотел пророк?

Его люди уверяли, что пришли за венецианской патокой для своего господина. И всё же вор ничего не взял.

– Я не понимаю, что ему надо, – сказал я, – и это меня беспокоит. Нужно узнать больше.

Лицо Салли просветлело.

– Ну, если ты этого хочешь, – ответила она, – то я точно знаю, куда идти.

Во внешности Мельхиора был один несомненный плюс: люди, как правило, замечают вас, если вы ходите в маске с клювом, из которого валит дым. Я полагал, что не трудно будет его разыскать, обойдя обычные места, где можно услышать городские сплетни: таверны, кофейни, рынки и тому подобное. У Салли, однако, была более интересная информация.

– Он живёт при церкви Святого Андрея, – сказала она.

– Это же рядом с Криплгейтом? – спросил я. – А куда делся преподобный Гленнон?

– Сбежал, когда началась чума. Мельхиор поселился там сразу же после этого. За день до того, как он явился в приют и произнёс своё пророчество.

Мельхиор и Криплгейт. Две наименее приятные для меня вещи – рядом.

– Значит, он живет в доме священника?

Салли покачала головой.

– В комнате церковного сторожа, под часовней.

Это было странно. Дом священника намного удобнее, чем сырой подвал. Почему бы не обосноваться там?

– Интересно, откуда он…

– Преподобный Тальбот сказал, что с континента.

Я нахмурился. Даже сквозь маску голос Мельхиора звучал вполне чётко.

– Он говорит по-английски без всякого акцента.

Салли пожала плечами.

– Тальбот сказал, что чумные доктора переезжают из города в город, туда, где они нужны.

Мы направлялись к церкви, но не дошли. Когда мы пересекли Чипсайд, я поднял руку.

– Стой.

С юга доносился гул толпы. Если не считать массовых беспорядков – а это не было похоже на беспорядки, – такой гул мог означать только одно. Поэтому мы поспешили на шум и вскоре нашли то, что искали. Мельхиор шёл во главе толпы, состоявшей из трёх сотен человек. С ним, как и вчера, было восемь его людей, служивших пророку охраной. Они окружили своего предводителя, оттирая от него бушующую толпу. Люди окликали Мельхиора, некоторые просили о помощи, некоторые просто вопили – и пронзительные крики резали уши.

Сам Мельхиор молчал. Он просто шёл, держа перед собой серебряный посох с головой горгульи; рука в кожаной перчатке со слишком длинными пальцами сжимала древко.

Оказаться в толпе – всё равно что оказаться среди стада коров; людской поток подхватил нас и потащил с собой. Я пытался приблизиться к Мельхиору, но не мог протиснуться через плотную стену из тел. Салли – маленькая и вёрткая – проскользнула сквозь толпу, и я потерял её из виду.

Путь, которым мы шли, казалось, выбирался случайным образом. На перекрёстках и в переулках Мельхиор резко менял направление, высоко поднимая свой посох чумного доктора. Глаза смотрели сквозь стёкла в птичьей маске, словно пророк прокладывал путь по лабиринту городских улиц, следуя указаниям свыше. Что бы ни направляло его, в итоге мы пришли к массивному четырёхэтажному дому на углу Бадж-роу и Уолбрук-стрит. Мельхиор остановился.