бросая пиджак на диван.

Как обычно, взгляд мой невольно упал на картину. Висела она как раз над диванной спинкой. На полотне была изображена пышнотелая блондинка в позе лежа, из одежды на ней имелись только бусы. Произведение искусства было неотъемлемой частью офиса, под который Георгий Александрович щедро выделил одну из своих квартир в тихом центре. Судя по первоначальному ее состоянию, жить в ней никто не жил, а лишь от случая к случаю культурно проводили досуг. Наводя порядок в ящиках стола, Наталия выгребла оттуда кучу презервативов и несколько упаковок чудодейственного африканского средства для повышения потенции. В холодильнике кто-то оставил початые бутылки виски, настойки с перцем и красного вина.

В такой волнующей обстановке и базировалось ключевое звено штаба. Кроме нас троих, постоянное рабочее место здесь было у Андрея, временно перебравшегося в «поле», а также у Володи Паньшина, журналиста на все руки. Когда-то он прославился тем, что сумел полностью записать на диктофон закрытое заседание областного парламента. Всю прессу выставили из зала вон, один Паньшин не растерялся и пролез в бывшую кинобудку. Благодаря ему читатели узнали, как господа депутаты проиндексировали свои оклады и пенсии.

Володю кандидат услал сегодня в пригородный район, дав ему машину с водителем. Задачу поставил предельно конкретную — собрав кое-какой недостающий материал, обосрать нынешнего главу муниципалитета. Под обличительную статью уже была ангажирована полоса в массовой газете «Факты и комментарии». Кстати, моим персональным водителем числился Фурсов, об истинных обязанностях которого никто из штабистов не должен был знать.

— Валерий Сергеевич, пошли на кухне посидим, — предложил я.

На кухне, подождав, пока он закроет за собой дверь и врубит магнитолу на подоконнике, я продолжил.

— Новости неважные.

— С полей? — мотнул головой Фурсов.

— С них тоже. Но я не об этом сейчас хотел. Шеф говорит, что у нас шпион работает.

Валерий Сергеевич внимательно, без улыбки, посмотрел на меня.

— А что еще говорит?

— В смысле подробностей? Нет их.

— Георгий Александрович вообще много чего говорит, — невозмутимо прокомментировал мой собеседник.

— Думаешь, он сам где-то проболтался, а теперь грешит на утечку из штаба? — предположил я.

— И такое может быть.

— Проверить бы.

— Попробуем, — отозвался Фурсов.

— С кого начнешь? — спросил я.

— Подумать надо. Что вообще утекло?

— Да фигня. Якобы тусил он где-то с депутатами, и сказали ему, что я у него штабом рулю. Мы этот факт пока прячем, ты знаешь. По официальной версии, начальник штаба — Василий Александрович.

— Уже теплее, — заметил мой специалист по безопасности.

— Есть предположение? Готов поделиться?

Фурсов впервые за время секретного разговора улыбнулся краешками губ.

— Не готов еще. Доверься профессионалу.

По-моему, Георгий Александрович в действительности занимался фигней, устроив игру в казаки-разбойники. Свои соображения по этому поводу он мне так и не открыл. Конечно, для группы влиятельных товарищей я был как красная тряпка для быка. Моя прошлая деятельность в качестве шефа пресс-службы дивного нашего областного парламента завершилась беспрецедентным скандалом. Отказавшись уволиться по прихоти спикера Хрюшникова, я сделал громкое заявление для прессы. Чтобы закрыть вопрос, мою службу попросту расформировали. Удалившись наконец из казенного дома, я послал Хрюшникову дополнительный привет.

Главный редактор оппозиционной «Современной газеты», с которым мы вместе играли в футбол, согласился тиснуть отрывок из моей повести «Козлы», которую я анонсировал прежде. В том коротком отрывке я хорошенечко насадил на пику и преподобного спикера, и заодно с ним кое-кого из наиболее достойных. Самое пикантное заключалось в том, что полного варианта якобы разоблачительной повести не существовало и поныне. Однако возможность продолжения публикации напрягла ее героев сама по себе.

«Козлы» имели бешеный успех в узких кругах. Холуи спикера, получив команду, понеслись по киоскам быстрее ланей, но тщетно. Тираж был разметен под корень, и в административных зданиях ксероксы со сканерами работали без устали. Естественно, я сделался персоной нон грата в местных коридорах власти, хотя многие чиновники и парламентарии при встрече со мной хихикали и упорно допытывались, когда же будут новые главы. Я мило отвечал: «Вы тоже готовьтесь». И только после паузы смеялся тоже…

Скрыть хотя бы до поры до времени степень моего участия в кампании надоумил, скорее всего, Макеев-младший. Он вообще хотел как можно тише пройти всю дистанцию — образно выражаясь, по возможности и рыбку съесть, и на люстре покачаться. Поэтому наших строго-настрого предупредили о неразглашении. В полевом штабе все, кроме Игоря и Татьяны, были уверены, что я лишь верный адъютант Георгия Александровича

— Сколько тебе надо на следственные действия? День, два? — спросил я у Фурсова.

Тот прищурился, но не как при общении с Наталией.

— Двух хватит. Смотри, что мы сделаем…

Володя ввалился в тихий офис, когда за окном было уже черным-черно. От него пахло бензином и, кажется, коровником. Глаза блестели.

— Какая обстановка на селе? Зябь готовы пахать? — осведомился я.

— Про зябь не знаю, но тема есть, — серьезно сказал он.

Чувство юмора у Паньшина всегда было немного своеобразным. Вернее, запрятанным очень-очень глубоко внутрь. В то же время сидела в нем здоровая упертость, помноженная на завидную работоспособность. Он, как пионер, всегда готов был идти, ехать, беседовать, расшифровывать записи, собирать по крупицам какие-нибудь сведения. Конечно, имелись в нашем цехе коллеги, способные написать ярче и красивее. Но, кроме того, что был он спокойный и незаносчивый пахарь, имелось у Володи еще одно свойство, довольно редкое. Подхалтурить на стороне или взять с кого-то денежку в обход рекламного отдела он, понятно, тоже был не прочь. Это вполне уживалось в нем с какой-то неизжитой убежденностью в том, что пресса должна не только обслуживать, а еще призвана доносить до общества достоверную и значимую информацию.

— Шляпу сними, — процитировал я товарища Саахова.

Паньшин положил меховой картуз на соседний стул и ладонью пригладил волосы.

— Наталия Геннадьевна, чайку нам заварите?

Наш офис-менеджер, реагируя на мою просьбу, встала из-за компьютера и прошагала мимо нас, грациозно покачивая задом. Володя сглотнул слюну и одним глазом покосился на нее.

— Макеев почти не погорячился, там действительно наворочали дел, — начал рассказывать он. — Юрин, похоже, зарвался…

Зарвавшийся, по его определению, Юрин был главой того самого района, которым чуть больше года назад повелевал Георгий Александрович. Район был среди трех десятков прочих так себе, не имел ни нефти, ни газа, ни других полезных ископаемых, ни промышленных производств. Плюсы его заключались в близости к областному центру и обширных земельных угодьях, пригодных как для выращивания чего-нибудь, так и для строительства. Славился район также озерами и прудами, где водилась недурная рыба. По преданию, как раз отсюда к столу царя Михаила