— В жеребьёвке всего двенадцать мест, смогут ли вообще обмануть? — поинтересовался я.

Обычное дерево турнирной сетки. Места пронумерованы с первого по двенадцатое. Тянешь номерок и первый сражается со вторым, третий с четвёртым и так далее. На следующий день друг с другом победители. Остаётся трое для финальной круговой битвы. А если и в ней выйдет ничья, то троих одновременно.

— Смогут, поверь, — сморщился Аллан. — Подозреваю, будет примерно так: тебя направят выбивать Миёси или Мауда. Велика вероятность, что уже завтра пустят против этого самого Рамикссона. Якоб, скорее всего, тоже с кем-то из Мауда, только слабее, без лишнего риска и чтобы получилось убить. Думаю, хотят разнести всех так, чтобы ты не столкнулся с Якобом до финала, а на тебя натравят самых сильных. Вторым, думаю, будет огневик из Кальда. И тогда в финале будет Якоб, кто-то из Рашдена и Кальда. То есть так они хотят. Само собой я лично не против того, чтобы в финале оказалось двое наших, но ситуацию с Фростом мы уже узнали и Якоб чётко понимает, что его будут пытаться убить. Будет готов сдаться. Сможешь помешать?

— Есть идеи, ваше высочество. Хотя для начала попробую довести Якоба. Пусть всей душой желает меня придушить. Частенько гордость и достоинство встают выше неоправданного риска. А жеребьёвка… в целом, торопиться некуда, пусть и хочется выдохнуть быстрее. Фаворитов и так и так кому-то побеждать придётся.

— Лишь бы твоя самоуверенность не сыграла с этим злую шутку, — вздохнул он. — Но свою силу ты доказал сполна. И да, он поймёт, но может захотеть повестись на провокацию. Теперь касательно группы мастеров. Сестра, отлично выступила. Надеюсь, они не решат попробовать закинуть всех четверых в одну группу для определения финалистов. Можно помечтать о грандиозном финале, где все трое будет нашими, но я прошу быть осторожнее.

Ещё немного и итоги дня были подведены. С политической стороны всё… умеренно-скверно. Кальд и Рашден несколько недовольны политикой Империи в некоторых аспектах и пытаются надавить. Между нашими западными соседями, кажется, крепнет союз, но в экономическом плане значимо давить на империю они не могут, хотя и цепляются за всякие мелочи. Аллан поделился итогами переговоров, что ещё долго шли после завершения турнирного дня.

Разошлись по своим делам, позволив себе расслабиться, пока от нервов голова не заболела. Даже немного ослабил бдительность в плане отслеживания окружающих магов — всё выглядело безопасным и вокруг патрулировало много охраны. Вышел прогуляться в красивый внутренний садик, в котором сейчас распускались ночные цветы, что привлекали слегка светящихся насекомых, создающих почти сказочную атмосферу.

Там на скамеечке сидела Эшли с крайне подавленным видом. Лицо замерло кукольной маской, взгляд перед собой в плитку дорожки, руки почти сжаты в кулаки, ноги подогнуты под себя. Понимаю её. Из трёх вариантов на противоборство Якобу остался один — я. Поэтому составил ей компанию. Она сильная и каждую секунду обхаживать её не нужно, но в особенные моменты правильные слова принесут облегчение. Осборн не выдаст её Якобу, но она искренне не хочет вредить отцу и роду тем, что всё так сложилось. Пусть её вины тут нет. Но даже просто наличие того ублюдка в поле зрения портит ей настроение.

(Эшли, только без слишком грустного лица!)

— Потерпи, день или два. Всё будет хорошо, я же пообещал.

— Прости, — вместо этого сказала она.

— Ты о чём?

Ну вот, только хорошее настроение после купальни было, а теперь снова напряжён. Что…

— Ларсен! — раздался громкий знакомый голос вместе с приближением холодной ауры почти старшего архимага.

— Вилмер? — я уже вполне называл его по имени, но сейчас он выглядел недовольно. Буквально подлетел ко мне.

— Зачем ты сказал это Эшли? Неужели не понимаешь?! Да ты не лучше Якоба!

Вот это заявление! Но с чего?

Покосился на Эшли, вскакивающую между мной и своим дядей. А… моя ошибка, зря.

— Зачем ты сказал ей, что можешь её исцелить? — мрачным низким голосом спросил он.

— Дядя, пожалуйста. Я верю, он сможет! Он же… — она увидела мой взгляд и сникла, эх.

— Клянусь Солнцем, — начал я, как говорят местные. — Если я что-то говорю… значит смогу. Не сейчас. Я не давал бы ложных надежд. Покуда тело живо и не повреждена жизненная сила, это возможно.

— Ты не целитель.

— Но гений, не так ли? — решил я сказать немного гордо. Никогда себя так не называл, достаточно было моей силы и скорости роста. — Я бы не стал давать надежду, чтобы потом отнять. Вместе с тем меня могут просто убить, а потому не говорил раньше. Вот только Эшли была сломлена.

Вилмер на меня мрачно смотрел ещё несколько секунд, явно размышляя и взвешивая. Вздохнул и расслабил позу, приняв свой обычный вид.

— Ладно, ты и правда, не пустозвон. Но не обижай её.

— И в мыслях не было.

— Извини, погорячился. Ты хороший парень и спасибо за то, что защищаешь её, — после чего он ушёл задумчивый, мы снова наедине во дворике остались.

— Кирк… я…

— Ага, предала доверие, — кивнул я, садясь. — Оправдания? Под каким предлогом хоть? Он бы не стал из тебя вытаскивать ответы.

Бесполезно, женщина. Можешь строить глазки, прося о помощи, но не после того как нарушила обещание.

— Он… он спрашивал почему я теперь настолько лучше выгляжу, не… не сделал ли ты со мной… тайно… — она смущалась. Ага, подумал, что я её трахнул и теперь она довольна.

— Так… дальше, — предложил я.

— А ещё очень беспокоился, что я переживаю, что не найду… спутника. Ведь ты не хочешь… но… а я сказала, что не буду терять надежду… а потом попросила никому не говорить. Думала, дядя обрадуется, а он не поверил, искал тебя, разве что в купальню не ворвался.

— И на том спасибо. Если тайну знают трое… это уже не тайна. Это — сведения. Прижмёт меня Осборн, ох, прижмёт. Заставит выдавать, как я собрался это делать. А я не могу, — я хмуро смотрел на неё. До Эрнста меня не раз предавали товарищи — завистники. Кто хотел моих знаний или просто убрать самую яркую звезду на небосводе. Или кому очень хорошо за это заплатили другие завистники. Была Мари. Продала другой стране, а тогда я был импульсивнее. Вся родня умерла на её глазах, пока она проклинала меня и Изнанкой и Небесами. И что теперь? Были и те, кто так же не мог удержать язык за зубами, последствия разнились. Это не делает Эшли врагом, но очень всё усложняет для меня. А для неё означает, что доверять секреты я больше не могу.

— Он ему не скажет. Я не скажу. Я… не смотри так… ты теперь… — она запиналась перед каждым словом, случайно выпустил старую личину.

— Я исполняю обещания. Всегда. Как минимум — пытаюсь. Но потом придётся играть в манёвры и финты ушами, чтобы меня не заперли в пыточной, выбивая тайны. Если даже Андервуд руками развёл. Нужно пока подумать, что сказать Осборну. Процентов сорок — пятьдесят, что Вилмер передаст ему. Дурак я, признаю.