Шаталов распустил узел и сдернул галстук с шеи. Встал, аккуратно придвинул кресло к столу и вышел из кабинета насовсем.

Он прошел через зал, игнорируя недобрые взгляды Лериковых упырей, спустился по лестнице и миновал вахту. Через час вошел в квартиру, не успевшую стать домом. Сборы заняли минут пять. Позвонил хозяину квартиры, предупредил, что ключи останутся под ковриком. Услышал в ответ ожидаемое предупреждение: залог пропадет. Догадывался об этом заранее, поэтому не удивился.

Настало время позвонить Лерику. Шаталов собрался с духом, набрал номер. Механический голос автоответчика предложил оставить сообщение. Так было даже проще.

– Извини, старик, – сказал Шаталов. – Не гожусь я в пастухи. Домой поеду. Удачи тебе! Привет Рите, если это еще актуально.

На задворках Павелецкого вокзала мыкались гости столицы, коптили воздух разномастные автобусы из половины городов России. Зазывалы в трениках и кожаных куртках бродили в толпе, завлекая отъезжающих.

– Липецк, Елец, Тамбов, Воронеж!

– Волгоград – Махачкала, подходим, не стесняемся!

– Орел, Курск, Харьков!

Ждать долго не пришлось. Шаталов запрыгнул на подножку старенького «Икаруса». Устроился у окна, протер рукавом запотевшее стекло. Автобус тронулся, неуклюже вырулил на улицу, заклацал коробкой передач, зарычал натужно. Поплыли мимо дома и перекрестки. Домой, подумал Шаталов. А куда это – домой?

За окном угадывались контуры леса – круглые кроны лиственных деревьев, острые пики еловых макушек. Автобус надсадно ревел на подъемах, передыхал на спусках. Изредка проплывали мимо неяркие прямоугольники зашторенных деревенских окон. Иногда в лицо бил дальний свет со встречки. Унылая попса ста двадцатью ударами синтетического барабана в минуту отмеряла время.

Что теперь делать, спрашивал себя Шаталов, и не находил ответа. Кто я теперь? Зачем я? Интуиция подсказывала, что мгновенному решению взяться неоткуда. Отключиться, успокоиться, перетерпеть. Он прислонился лбом к холодному стеклу.

Автобус притормозил перед светофором. Салон осветился красным, тревожным. Вокруг перекрестка раскинулся грязный придорожный рынок. Шаталову вспомнилась Босния. По крайней мере, здесь не было американских автоматчиков. В киосках при свете тусклых лампочек торговали овощами, мясом, ширпотребом. В глубине ряда был виден навес, под ним на поперечной перекладине покачивались на ветру несколько люстр со стеклянными висюльками.

Шаталов зажмурился, но перед глазами все равно плясали солнечные зайчики, а за ними возник размытый образ Ясны.

– А теперь время новостей! – в музыкальный поток вклинился не по-вечернему бодрый диктор. – Силы НАТО продолжают бомбардировку инфраструктурных объектов Югославии. За последние сутки новым атакам подвергся Белград, а также города Ниш, Нови-Сад, Чачак, Сомбор, Приштина и другие населенные пункты. Подтверждены жертвы среди мирного населения…

– Слышь, командир! – с задних сидений донесся недовольный сиплый голос. – Задолбали уже про Косово талдычить! Найди спорт, будь другом! Футбол же сегодня, лига чемпионов.

Водитель потянулся к приемнику:

– Ого! А кто играет?

– Ну ты даешь! «Манчестер» с «Ювентусом», а наше «Динамо» киевское – с «Баварией». Хоть разорвись!

Зашуршал эфир, посыпались обрывки фраз и звуков с разных станций. Наконец водитель нашел нужную частоту.

– …составы команд. Киевское «Динамо»: на воротах…

– Вот спасибо! – обрадовался пассажир. – А то такие матчи, а мы в дороге!

Шаталов держал глаза закрытыми, чтобы Ясна не исчезла. Где она сейчас? Еще в Боснии или уже там?..

А там, далеко, в незнакомом ему Косове незнакомый ему югославский работяга по имени Гойко испытывал острое предвкушение счастья. Счастья немудреного, смешного: он только что подключил купленный утром второй телевизор. Теперь перед диваном горели два экрана, и оба показывали футбол, сразу четыре команды разминались на поле, комментаторы в два голоса объявляли стартовые составы.

– …В воротах киевлян – Александр Шовковский… Защитники – Владислав Ващук, Каха Каладзе…

Жена Гойко, уперев руки в боки, застыла в дверях:

– Ты вообще слышишь, о чем я говорю? Выключай свою шарманку и пошли в подвал. Сигнал не слышишь, что ли? Воздушная тревога! Что ты вообще слышишь?!

Она подошла к окну, раздраженно распахнула его, занавески затрепетали, как птичьи крылья. В комнату вторгся монотонный вой сирены.

Гойко, не отрываясь от телевизора, поставил на пол пустую пивную банку, бросил жене через плечо:

– Прикрой окошко, а? Дует что-то. Можешь еще пару пива из холодильника принести? А то тут уже началось.

– Я говорю, вырубай все! – закричала она. – Пошли в подвал!

Гойко удивленно обернулся к жене:

– Соображаешь, что говоришь? Я сколько вторую антенну тянул, все готовил, настраивал? В подвал! Нашли дурака. Сама подумай, кому мы тут нужны? Сирену включают, потому что так положено. У нас ни мостов, ни заводов, ни военных частей. Хочешь сидеть в темноте с помидорами – в добрый путь. У тебя война – у меня футбол.

Жена закрыла окно, постояла в нерешительности. Вышла из комнаты, вернулась с двумя жестянками пива. Села на диван рядом с мужем.

– Может, и правда чересчур беспокоимся? Кто хоть играет?

Гойко крепко обнял ее, чмокнул в лоб:

– Ты настоящий боевой товарищ! Сейчас займемся твоим образованием…

Автобус ехал по городу. Свет уличных фонарей быстрыми мазками пробегал по лицу спящего Шаталова.

Ясна шла среди люстр. Они ритмично зажигались и меркли.

– Столько света сразу, что получается волшебство, – сказала Ясна.

Черная тень самолета перечеркнула крылом скопление огней далеко внизу.

– Будто смотришь из самолета на ночную Югославию.

Из-под крыла самолета выскользнула авиационная бомба. Она падала и падала вниз, воздух яростно свистел в стабилизаторе. Поле света под ней распалось на отдельные огоньки, гирлянды улиц, квадраты дворов.

– …Оливер Кан вводит мяч в игру… Динамовцы перехватывают мяч! – азартно повысил голос комментатор. – Длинная прострельная передача на левый фланг…

Все темное, что заполняло пространство между огнями, было крышами домов. Черный силуэт бомбы потерялся в этом пространстве.

Шаталов резко открыл глаза.

…Дом Гойко превратился в груду горящего мусора, лишь одна стена уцелела и гордо возвышалась над разрушениями. На уровне второго этажа на ней висели два телевизора. Один разбился и горел изнутри, а по второму продолжался матч.

– Го-о-ол!!! – во все горло кричал комментатор. – Шевченко! Несравненный Андрей Шевченко на шестнадцатой минуте открывает счет!