Рейчел знала ответ – Ровена Уоллес, – потому что Джейни в подростковом возрасте была просто помешана на этом дурацком сериале. Она мысленно поблагодарила Джейни.

Как же приятно выигрывать, а она и забыла.

В итоге Рейчел испытала такой душевный подъем, что заказала товаров «Таппервера» на триста долларов с лишним. По уверениям Сесилии, это должно было преобразить ее кладовую и вообще всю жизнь.

К концу вечера Рейчел оказалась слегка нетрезва.

Собственно, все там были слегка нетрезвы, кроме беременных невесток Марлы, уехавших пораньше, и Сесилии, которую, судя по всему, опьянял восторг от «Таппервера».

Перед расставанием было много визга: звонки мужьям, переговоры о подбрасывании до дома. Счастливая Рейчел сидела на диване и поедала свою груду шоколадных монет.

– Рейчел, а как насчет вас? – спросила Сесилия, пока Марла у входной двери на повышенных тонах прощалась со своими подругами по теннису. – Вас кто-нибудь подвезет?

Сесилия уже убрала все товары обратно в черный чемодан, а выглядела все так же безупречно, как и в начале вечера, не считая пары ярких пятен румянца на скулах.

– Меня? – переспросила Рейчел, оглянулась и обнаружила, что осталась последней гостьей. – Я в порядке. Сама доеду.

Почему-то ей даже не пришло в голову, что надо же как-то добраться до дома. Отчего-то казалось, что она неуязвима для повседневных хлопот и вопросы, волнующие остальных, ее-то никак не могут волновать.

– Не говори глупостей!

Марла ворвалась обратно в гостиную. Вечер, безусловно, удался.

– Чокнутая, ты не можешь вести машину! Ты явно перебрала. Тебя подвезет Мак. Ему все равно нечем заняться.

– Ничего страшного. Поймаю такси.

Рейчел заставила себя подняться. Перед глазами и впрямь все плыло. Не хотелось, чтобы Мак подвозил ее до дома. Мак, всю вечеринку просидевший у себя в кабинете, был настоящим мужчиной и отлично ладил с Эдом, но всякий раз мучительно стеснялся при разговорах с женщинами один на один. Ехать в машине с ним наедине будет невыносимо.

– Рейчел, вы ведь живете неподалеку от теннисных кортов на Уиком-роуд? – уточнила Сесилия. – Я вас подвезу. Мне как раз по дороге.

Несколько мгновений спустя они помахали на прощание Марле, и Рейчел разместилась на пассажирском сиденье белого «форда территории» с огромной эмблемой «Таппервера» на боку. В машине оказалось очень уютно, тихо и чисто и приятно пахло. Водила Сесилия точно так же, как делала все остальное: умело и проворно. Рейчел откинулась затылком на подголовник и приготовилась к надежному, успокаивающему потоку рассуждений Сесилии о лотереях, фестивалях, информационных бюллетенях и всем прочем, что имело отношение к школе.

Вместо этого повисло молчание. Рейчел искоса глянула на профиль Сесилии. Та прикусила нижнюю губу и прищурилась, как будто размышляла над чем-то болезненным.

Семейные неурядицы? Что-то с детьми? Рейчел припомнила все то время, которое сама когда-то посвящала тревогам из-за секса, непослушных детей и неправильно понятых замечаний, сломанных бытовых приборов и денег.

Не то чтобы теперь она поняла, что все это не имеет значения. Вовсе нет. Ей отчаянно хотелось, чтобы оно имело значение. Она тосковала по мудреным вызовам, которые жизнь бросала ей как матери и жене. Как замечательно быть Сесилией Фицпатрик, едущей домой к дочерям после успешной вечеринки с «Таппервером», беспокоящейся из-за того, что вполне справедливо ее беспокоит, чем бы оно ни было.

В итоге именно Рейчел заговорила первой.

– Сегодня было весело, – заметила она. – Вы отлично постарались. Неудивительно, что вы добиваетесь в этих делах таких успехов.

– Спасибо. – Сесилия чуть пожала плечами и улыбнулась. – Мне это по душе. А моя сестра над этим смеется.

– Завидует, – предположила Рейчел.

Сесилия еще раз пожала плечами и зевнула. Она казалась совершенно другим человеком – не той женщиной, что заправляла вечеринкой у Марлы или сновала туда-сюда по школе Святой Анджелы.

– Хотела бы я взглянуть на вашу кладовую, – задумчиво протянула Рейчел. – Готова поспорить, там все помечено и помещено в подходящий контейнер. Моя-то напоминает зону стихийного бедствия.

– Я горжусь своей кладовой, – призналась Сесилия и улыбнулась. – Джон Пол говорит, она похожа на картотечный шкаф с едой. Я поднимаю большой шум, если бедные девочки кладут что-нибудь не на то место.

– Как поживают ваши дочери? – спросила Рейчел.

– Замечательно, – ответила Сесилия, но Рейчел заметила набежавшую на ее лицо хмурую тень. – Быстро растут. Дерзят.

– Ваша старшая, – начала Рейчел, – Изабель. Я на днях видела ее на собрании. Она слегка напомнила мне мою дочь. Джейни.

Сесилия не ответила.

«Зачем я ей это сказала? – удивилась Рейчел. – Должно быть, я пьянее, чем мне казалось».

Ни одна женщина не хотела бы услышать, что ее дочь похожа на девушку, которую задушили.

Но тут Сесилия заговорила, не отрывая взгляда от дороги впереди.

– У меня осталось одно воспоминание о вашей дочери, – сказала она.

Стоило ли ей это говорить? Что, если она доведет Рейчел до слез? Та только что выиграла набор на каждый день «Подогрей и ешь» и выглядела совершенно счастливой.

В присутствии Рейчел Сесилии никогда не удавалось расслабиться. Она чувствовала себя пустой и незначительной, потому что весь мир наверняка казался пустым и незначительным женщине, потерявшей ребенка в таких обстоятельствах. Ей всегда хотелось как-нибудь показать Рейчел, что она сознает собственную незначительность. Много лет назад она услышала в какой-то телепередаче, что скорбящие родители очень ценят, когда люди пересказывают им воспоминания об их детях. Новых воспоминаний у них уже не появится, поэтому поделиться с ними теми, что есть, – это подарок. С тех самых пор всякий раз при виде Рейчел Сесилия думала о собственном воспоминании о Джейни, хотя оно и было пустяковым, и гадала, как бы им поделиться. Но возможности все никак не представлялось. Нельзя же заговорить об этом в школьной канцелярии между обсуждениями магазина форменной одежды и расписания игр в нетбол.

Теперь настало подходящее время. Другого не будет. И Рейчел сама заговорила о Джейни.

– Конечно, я толком ее не знала, – продолжила Сесилия. – Она была на четыре года старше. Но одно воспоминание у меня осталось. – Она запнулась.

– Продолжайте, – попросила Рейчел, выпрямившись в кресле. – Я люблю слушать воспоминания о Джейни.

– Ну, это всего лишь мелочь, – пояснила Сесилия.

Теперь она пришла в ужас из-за того, что ее воспоминание слишком незначительно. Может, выдумать какие-нибудь живописные подробности?

– Я тогда училась во втором классе, а Джейни – в шестом. Я знала, как ее зовут, потому что она была капитаном команды «красных».