скрытой слежки за происходящим в доме бывшей пассии неожиданно обернулась полным провалом.

– Ваша Смертоносность! – обратился к нему старший старьёвщик, пришедший на его зов.

– Ну? – задумчиво спросил Ле Гран Фушюз. – Ты чувствуешь мадмуазель де Нозиф?

– Да, – бесстрастно отозвался старьевщик. – Она вознеслась!

– Что?! – ошарашенно воскликнул Ле Гран Фушюз. – Как это вознеслась?! Я таких указаний не давал! С чего вдруг?!

Он немного помолчал, обдумывая услышанное, и снова разразился недовольными возгласами:

– Ты соображаешь, что ты мелешь?! Возносятся только святые, а Клодина у нас, мягко говоря, особой святостью никогда не отличалась!

– Её больше нет, – невозмутимо сообщил старьевщик, а потом добавил: – в Париже!

– А где же она?! – поразился Ле Гран Фушюз.

В ответ старьёвщик вознёс глаза к потолку. Хозяин Потустороннего Парижа проделал тоже самое, но на потолке ничего не нашлось.

– Она выше этого! – подсказал старьёвщик. – Примерно на четверть сухопутного лье!(Старинная французская мера длины, равная примерно 4,5 км – примечание автора)

– Так она действительно над Парижем? – догадался Ле Гран Фушюз, получив в знак согласия элегантный кивок. – Что это за магия?

– Это наука, – с улыбкой сказал старьёвщик. – Живые изобрели воздухоплавание.

– Изобретателя ко мне! – потребовал Ле Гран Фушюз. – Немедленно!

– Стоит ли торопить события? – усомнился старьёвщик. – Скоро один из них появится здесь сам по воле Противоположности Жизни, а не из чьей-то опасной прихоти.

– Хорошо! – немного подумав, согласился Ле Гран Фушюз.

Став Хозяином Потустороннего Парижа, он неоднократно превышал полномочия, рискуя навлечь на себя гнев работодательницы, но жажда власти была в нём сильнее страха перед силой гнева его госпожи. Оставшись наедине с собой, он первое время часто корил себя за проявленную жестокость. Позже она вошла в привычку, и эта опасная привычка неуклонно вела его к пропасти, медленное, но верное движение к которой вряд ли могло остановить одно отступление от привычного хода событий.

– Мы поступим иначе! – прошептал Ле Гран Фушюз и стремительно подошёл к окну, чтобы издать долгий пронзительный свист.

Он вонзился в тишину ночи, словно отравленный стилет, проникая в самые тёмные закоулки Потустороннего Парижа, и долетел, наконец, до тех, кому был адресован. Если бы это случилось днём, то туча призванных закрыла бы солнце, но ночью призрачные вороны были не так видны.

– Найдите Клодину де Нозиф и её спутника! – сказал Ле Гран Фушюз. – Доставьте обоих ко мне!

Когда вороны улетели, громко и страшно шелестя крыльями, Хозяин Потустороннего Парижа, долго смотрел им вслед. Хотя он никогда не испытывал к Клодине никаких нежных чувств, его снедало нечто похожее на жгучую ревность: его собственность предпочла ему – лучшему из лучших, неотразимому ни в одном Стиксе, какого-то кота без родословной и, кажется, очень довольна своим выбором! Когда Клодина флиртовала с Люрором де Куку, Ле Гран Фушюз слегка опасался только их совместного выступления против него, но при этом был твёрдо уверен, что истинных чувств в этой паре нет и не было: первый советник собирался увеличить свою коллекцию трофеев, а глава Пыточного следствия заполняла внутреннюю пустоту, в которой водились страхи и отчаяние. Сейчас всё, кажется, было по-другому! Клодина, похоже, была влюблена, а все влюблённые не поддаются контролю, и это было самым страшным.

– Почему не сработал букет? – тихо спрашивал сам себя Ле Гран Фушюз. – Что могло произойти?!

Он много раз прокручивал в памяти процесс создания этого артефакта слежения, не находя никаких недочётов. Да и Люрор, присутствовавший при этом, заметил бы ошибку. Стоп!

– Люрор! – прошептал Ле Гран Фушюз, когда мрачная догадка поразила его ум, а потом спросил во весь голос. – Где мой первый советник? Надеюсь, он не опустился на дно Сены, построив подводную лодку по чертежам Леонардо да Винчи?

– Нет, он сейчас в доме шевалье де Кадавра, – бесстрастно ответил старьёвщик.

– Пожалуй, мне стоит тоже нанести визит Федерику, – решил Ле Гран Фушюз и велел заложить экипаж.

Выходя из Лувра, он поднял голову и взглянул в чёрные небеса, но призрачных ворон уже не было видно.

***

Опьянённые любовью Базиль и Клодина тоже заметили их не сразу. Зоркий взгляд Базиля случайно отследил какое-то подозрительное движение на горизонте.

– Пташки... – проворчал оборотень, огромным усилием воли заставив себя оторваться от Клодины, чтобы лучше вглядеться вдаль.

У птиц был такой размах крыльев, что даже издали они казались огромными и зловещими.

– Призрачные вороны Хозяина Потустороннего Парижа! – воскликнула Клодина. – Спасайся, Базиль! Я их отвлеку!

– Что значит «спасайся»?! –усмехнулся Мурный Лохмач. – Я от опасностей никогда не бегал, и своих женщин на растерзание каким-то воронам-переросткам не бросал!

– Ты не понимаешь! – перебила его Клодина. – Защититься от них невозможно: это глаза Хозяина, и, если понадобится, то и руки, которые схватят тебя!

– Как мило с его стороны, что он прислал нам только эти части тела! – нахально осклабился Базиль, шаря по мешкам, служившим балластом.

– Что ты задумал?! – испуганно спросила Клодина.

Сейчас она очень жалела о том, что не захватила с собой оружие. Никогда прежде ей не приходило в голову поднять веер, или тем более лорнет против Хозяина Потустороннего Парижа, но теперь она готова была это сделать, чтобы защитить Базиля. Впрочем, оборотень, не нуждался в защите. Его безрассудная смелость перед надвигавшейся опасностью, совершенно покорила сердце мадмуазель де Нозиф.

– Сейчас я буду читать страшное заклинание! – весело объявил Базиль.

Ему, конечно, тоже было не по себе, но Мурный Лохмач никогда не показывал страха, особенно перед понравившейся ему женщиной. Разумеется, оборотни не могли творить заклинания, но соль, по чистой случайности оказавшая в мешках с балластом, всегда губительно воздействовала на призраков. Это Базиль знал, поэтому у него в голове созрел очень рискованный, но блестящий план. Клодине было одновременно страшно и интересно, к тому же она вдруг почувствовала, что рядом с ней Мужчина, который не трясётся за свою шкуру (карьеру, положение в обществе и т.д), а готов защитить её