Мужчины фыркнули.

— А только пусть лучше вернет велосипед, вот что.Клянусь, воровства я не потерплю ни от кого.

— Слушайте!

Они повернулись, раздраженно толкая друг друга. В дальнемконце улицы словно прорвалась плотина. Жаркие черные струи хлынули, затопляягород. Между ослепительно белыми берегами городских лавок, среди безмолвныхдеревьев, нарастал черный прилив. Будто черная патока ползла, набухая, посветло-коричневой пыли дороги. Медленно, медленно нарастала лавина — мужчины иженщины, лошади и лающие псы, и дети, мальчики и девочки. А речь людей — частицмогучего потока — звучала, как шум реки, которая летним днем куда-то несет своиводы, рокочущая, неотвратимая. В этом медленном темном потоке, рассекшемослепительное сияние дня, блестками живой белизны сверкали глаза. Они смотреливперед, влево, вправо, а река, длинная, нескончаемая река, уже прокладываласебе новое русло. Бесчисленные притоки, речушки, ручейки, слились в единыйматеринский поток, объединили свое движение, свои краски и устремились дальше.Окаймляя вздувшуюся стремнину, плыли голосистые дедовские будильники, гулкотикающие стенные часы, кудахчущие куры в клетках, плачущие малютки;беспорядочное течение увлекало за собой мулов, кошек, тут и там всплывали вдругматрасные пружины, растрепанная волосяная набивка, коробки, корзинки, портретытемнокожих предков в дубовых рамах. Река катилась и катилась, а люди на террасескобяной лавки сидели подобно ощетинившимся псам и не знали, что предпринять:чинить плотину было поздно.

Сэмюэль Тис все еще не мог поверить.

— Да кто им даст транспорт, черт возьми? Как они думаютпопасть на Марс?

— Ракеты, — сказал дед Квортэрмэйн.

— У этих болванов и остолопов? Откуда они их взяли,ракеты-то?

— Скопили денег и построили.

— Первый раз слышу.

— Видно, черномазые держали все в секрете. Построилиракеты сами, а где — не знаю. Может, в Африке.

— Как же так? — не унимался Сэмюэль Тис, мечась поверанде. — А законы на что?

— Они как будто войны никому не объявляли, — мирноответил дед.

— Откуда же они полетят, черт бы их побрал со всеми ихсекретами и заговорами? — крикнул Тис.

— По расписанию все негры этого города собираются возлеЛун-Лейк. В час туда прилетят ракеты и заберут их на Марс.

— Надо звонить губернатору, вызвать полицию! —бесновался Тис. — Они обязаны были предупредить заранее!

— Твоя благоверная идет, Тис.

Мужчины повернулись.

По раскаленной улице в слепящем безветрии шли белые женщины.Одна, вторая, еще и еще, и у всех ошеломленные лица, и все порывисто шуршатюбками. Одни плакали, другие хмурились Они шли за своими мужьями. Они исчезализа вращающимися дверьми баров. Они входили в тихие бакалейные лавки. Заходили ваптеки и гаражи. Одна из них, миссис Клара Тис, остановилась в пыли возлескобяной лавки, щурясь на своего разгневанного, надутого супруга, а за ееспиной набухал черный поток.

— Отец, пошли домой, я никак не могу уломать Люсинду!

— Чтобы я шел домой из-за какой-то черномазой дряни?!

— Она уходит. Что я буду делать без нее?

— Попробуй сама управляться. Я на коленях перед нейползать не буду.

— Но она все равно что член семьи, — причиталамиссис Тис.

— Не вопи! Не хватало еще, чтобы ты у всех на глазаххныкала из-за всякой…

Всхлипывания жены остановили его. Она утирала глаза.

— Я ей говорю: «Люсинда, останься, —говорю, — я прибавлю тебе жалованье, будешь свободна два вечера в неделю,если хочешь», — а она словно каменная. Никогда ее такой не видела. «Неужтоты меня не любишь, — говорю, — Люсинда?» «Люблю, —говорит, — и все равно должна уйти, так уж получилось». Убрала всюду,навела порядок, поставила на стол завтрак и… и пошла. Дошла до дверей, а тамуже два узла приготовлены. Стала, у каждой ноги по узлу, пожала мне руку иговорит: «Прощайте, миссис Тис». И ушла. Завтрак на столе, а нам кусок в горлоне лезет. И сейчас там стоит, наверно, совсем остыл, как я уходила…

Тис едва не ударил ее.

— К черту, слышишь, марш домой! Нашла местопредставление устраивать!

— Но, отец…

Сэмюэль исчез в душной тьме лавки. Несколько секунд спустяон появился снова, с серебряным пистолетом в руке.

Его жены уже не было.

Черная река текла между строениями, скрипя, шурша и шаркая.Поток был спокойный, полный великой решимости; ни смеха, ни бесчинств, толькоровное, целеустремленное, нескончаемое течение.

Тис сидел на самом краешке своего тяжелого дубового кресла.

— Клянусь богом, если кто-нибудь из них хотя быулыбнется, я его прикончу.

Мужчины ждали.

Река мирно катила мимо сквозь дремотный полдень.

— Что, Сэм, — усмехнулся дед Квортэрмэйн, —видать, придется тебе самому черную работу делать.

— Я и по белому не промахнусь. — Тис не глядел надеда.

Дед отвернулся и замолчал.

— Эй, ты, постой-ка! — Сэмюэль Тис спрыгнул сверанды, протиснулся и схватил под уздцы лошадь, на которой сидел высокийнегр. — Все, Белтер, слезай, приехали!

— Да, сэр. — Белтер соскользнул на землю.

Тис смерил его взглядом.

— Ну, как же это называется?

— Понимаете, мистер Тис…

— В путь собрался, да? Как в той песне… сейчас вспомню…«Высоко в небеса» — так, что ли?

— Да, сэр.

Негр ждал, что последует дальше.

— А ты не забыл, Белтер, что должен мне пятьдесятдолларов?

— Нет, сэр.

— И задумал с ними улизнуть? А хлыста отведать нехочешь?

— Сэр, тут такой переполох, я совсем запамятовал.

— Он запамятовал… — Тис злобно подмигнул своимзрителям на веранде. — Черт возьми, мистер, ты знаешь, что ты будешьделать?

— Нет, сэр.

— Ты останешься здесь и отработаешь мне эти пятьдесятзелененьких, не будь я Сэмюэль В. Тис.

Он повернулся и торжествующе улыбнулся мужчинам под навесом.

Белтер смотрел на поток, до краев заполняющий улицу, начерный поток, неудержимо струящийся между лавками, черный поток на колесах,верхом, в пыльных башмаках, черный поток, из которого его так внезапно вырвали.Он задрожал.