— Ты много грустишь в последние дни после приезда из Эйта-дуна. Скучаешь по новым друзьям?

— Не хочу возвращаться в пансион. Мне так хорошо дома! Да-да, потерпеть до весны, я помню. Я выдержу.

— Что произошло между тобой и Эйтареном? — помолчав, мягко спросила госпожа Эреер.

Елизавета изумленно уставилась на маму. Та вынула из шкатулки еще одно письмо, со свежими чернилами на конверте.

— Послание от госпожи Лоры Гребс, — пояснила матушка. — Пришло утром. Я не хотела тебя тревожить, ждала, когда ты немного успокоишься. Заведующая пансионом выражает свое почтение и деликатно интересуется, будет ли прислан чек. Эйтарен не оплатил твои дополнительные предметы, хотя крайний срок уже прошел.

Лиза задохнулась от возмущения и досады. Конечно, она не ожидала, что после всего сказанного дядя заплатит за ее учебу. Но зачем же тревожить маменьку?

— Расскажи все, как есть, — попросила мистресс Эреер. — Я поддержу любое твое решение. Впрочем, я и так догадываюсь. Эйд посватался и ты ему отказала, верно?

Лиза кивнула и вдруг, неожиданно для себя самой, разрыдалась от облегчения. С ее души словно упал камень, один из тех, что давили на сердце. По крайней мере, теперь не нужно было скрывать ссору с родственниками. И мама ее не осуждает, а… поддерживает?

— Глупышка, — мистресс Эреер обняла дочь и погладила ее по голове. — Почему ты молчала? Я бы все равно узнала, рано или поздно, хотя Эйтарен явно решил нас игнорировать. Он не ответил на мое письмо, и я обо всем догадалась. Не скрою, что ваш брак с Эйдэном порадовал бы меня… раньше, когда он племянник другим. Эйд сильно изменился за время болезни, и я не хочу, чтобы его странное новое «я» причиняло тебе неудобства. Ты достойна лучшей партии. Ты так талантлива! Однако думаю, нас скоро попросят из Эре-дуна.

— Дядя дал отсрочку. До окончания моей учебы. Я должна буду еще подумать… над предложением Эйда, — всхлипнула Лиза. — Мама, я все равно откажу ему! Прости. Я хочу, как ты, выйти замуж за любимого человека. Или служить обществу своим даром.

Матушка кивнула и задумчиво произнесла:

— Ты вся в отца. Делай так, как велит тебе сердце. Эре-дун нам все равно не принадлежит. Хватит мне зависеть от капризов деверя. Я была бы рада покинуть имение как можно скорее, чтобы не бередить рану. Что ж, мы переживем и это. Раньше мое сердце было бы разбито такой новостью, но сейчас… Я вышла замуж за твоего отца, будучи воспитанной в других традициях. В моей семье девушки становились хозяйками больших имений. Моя мама не знала, как зовут наших слуг, зато разбиралась в драгоценностях, словно заправский ювелир. Но я полюбила Тедэра и сама выбрала такую жизнь. И ни о чем не жалею. У меня чудесные дочери, которые умнее и сильнее меня. Вы с Инарой такие молодцы, что мне больше не нужно считать каждую копейку и заботиться о делах, в которых я ничего не понимаю. Ты, Лиззи, смогла победить свой вздорный характер и наладить отношения с Инарой и Эрин – отец был бы несказанно рад, узнав это. Инара умна и наблюдательна, а Эрин сметлива не по годам и очень добра. Чего мне еще желать?

Лиза хлюпнула носом.

После разговора с матушкой навязчивые сны отступили. Елизавета собралась с силами и извлекла на свет блокнот Лиззи, начав планировать ближайшую поездку в столицу. Нужно было собирать деньги на выкуп векселей, а для этого Лизе требовались артефакты на продажу.

Она также решила еще раз пересмотреть коробку с изделиями достопочтенного Гне и поэкспериментировать с даром.

На полях блокнота Лиза написала: «прочитать письма отца». В них мог обнаружиться ответ на вопрос: что конкретно исследовал мейст Эреер-младший и почему это представляет такой интерес для его брата?

Список дел мигом разогнал остатки депрессии. А затем произошло нечто, ускорившее развитие событий, словно судьба снова решила помочь «страннице» на ее сложном пути.

… Собираясь к морю поздним утром (Лиза каждый день плавала по часу, стараясь привести тело в форму, к которой она привыкла), она услышала, как ее зовет Инара. Спустившись, Лиза с изумлением обнаружила в гостиной Беору, ту самую орчанку, владелицу медальона. Девушка стеснительно топталась у окна, прижимая к груди потертый ридикюль.

— Вы?! — хором сказали Лиза и Беора.

Беора тоже узнала мисти, проявившую к ней сочувствие в гостинице и, к радости Лизы, явно повеселела.

Выяснилось, что девушка пришла по объявлению в газете. В гостиницу она так и не вернулась (помявшись, орчанка призналась, что пребывание там было слишком дорогим для нее удовольствием) и не узнала, что ее искали.

Лиза немедленно отдала ей медальон. Выражение лица орчанки в тот миг, когда тяжелый кругляш лег ей на ладонь, доставило Елизавете огромную радость. В нем промелькнуло недоверчивое удивление, сменившееся облегчением и нескрываемым счастьем.

А Лиза почувствовала, как много магии накопил артефакт – теплое, уютное, расслабляющее волшебство.

— Это единственная вещь, которая досталась мне от мамы, — задыхаясь от эмоций, объяснила Беора, — и родовой талисман нашей семьи.

На ее лицо вдруг набежала тень, но она тряхнула густыми волосами и с оптимизмом продолжила:

— Как только увидела ваше объявление, сразу поняла – мне сюда дорога. Я очень сильная и работать люблю. Готова выполнять все, что скажете.

Лиза кивнула.

— С удовольствием возьму вас на испытательный срок, — улыбнулась она. — Надеюсь, вам у нас понравится.

Но когда Марша предложила Беоре пройти на кухню, Лиза внимательно осмотрела девушку с ног до головы. Что-то смущала ее, и она быстро поняла, что. На орчанке было слегка потрепанное, но некогда элегантное, добротное платье, не похожее на одежду прислуги. Она держала осанку, говорила грамотно и без особого выговора простолюдинов, хотя в речи проскальзывал легкий акцент.

На кухне Беора огляделась, как почудилось Лизе, с легкой растерянностью. Марша познакомила новенькую с правилами работы в Эре-дуне. Орчанку поселили на чердаке.

Горничная по секрету рассказала Лизе, что Беора совершенно искренне радуется комнатке под крышей, теплой постели и возможности есть, сколько влезет.

— Сдается мне, мисти Лиз, жизнь ее в последнее время не баловала, — важно качая головой, поделилась Марша. — И пальчики у нее нежные. Думаю, она хорошо жила, а потом случилось, видно, что.