совсем не похожего на те библиотеки, в которых успел побывать Баркли, – ни на маленькую и уютную в Занудшире, ни на тёмную и пыльную в Сикоморе. Интерьер этой поражал красотой и деталями, начиная со сводчатого потолка, раскрашенного как утреннее небо, и заканчивая массивными каменными полками, заросшими раковинами моллюсков и кораллами.

– Нам стоит разделиться, – сказал Тэдж. – Шази и Сесили, найдите карты и сравните их с теми, что нарисовал мой папа. Виола и Яша, вы ищите информацию о связывающих ингредиентах. Баркли и Хасу, вы накопайте всё что только можно о Лохмордре.

– А ты что будешь делать? – спросил Баркли.

– Я сегодня вам не помощник. Руна поручила мне сообщить инспекторам о чудище-жабе на случай, если это новый вид.

Хасу хлопнула в ладоши:

– Как интересно!

Тэдж одним испепеляющим взглядом продемонстрировал всё своё отношение к её словам и потопал к справочному столу.

– А мне Жабик кажется милым, – шепнула Хасу Баркли.

Баркли не представлял, что такого милого она нашла в бородавчатом создании с выпученными глазами, будто кто-то чересчур сильно ткнул ему пальцем в живот. Хотя Хасу и Битти считала милой, а Битти была насекомым.

– Откуда начнём? – сменил он тему.

– Может, с раздела истории? Полистаем старые выпуски «Чудохроники». О! В раздел художественной литературы тоже стоит заглянуть, вдруг найдём какие-нибудь сборники преданий…

За следующий час они обнаружили семь многообещающих томов. Ища в разделе приключенческих романов любые упоминания легенд и мифов на нужную тему, Баркли невольно вспомнил миссис Гавенер, библиотекаря Занудшира, и сердце кольнуло от тоски по дому. Такое чувство, что чем чаще он клялся себе перестать думать о родном городе, тем больше всё вокруг ему о нём напоминало.

– Что-то не так? – спросила Хасу, заметив его угрюмое выражение.

– О нет. Просто я раньше постоянно ходил в библиотеку… где я вырос.

Хасу грустно улыбнулась:

– Мне жаль, что ты скучаешь. Я тоже скучаю по дому.

– Я не скучаю, – торопливо поправил её Баркли, надеясь, что она не заметит расползающийся по шее предательский румянец. – Когда ты в последний раз была дома?

– Перед нашим Отбором, то есть год назад. Родители мне пишут, но я всё равно страшно по ним скучаю. Я даже не особо хотела ехать на Отбор.

– Правда? – Баркли был уверен, что все, кто родился в Дикоземьях, с детства мечтают стать учениками Гильдии.

Хасу помотала головой:

– Шази, Виола, Сесили… Они все не такие, как я. Шази целый год планировала, как станет партнёром скормоддину вроде Саифа. Виола – самая умная из всех, кого я знаю, и она всегда мечтала стать стражем. А у Сесили очень мощная магия, и это притом что её никто по-настоящему не учил до середины этой зимы.

– У тебя тоже крутая магия.

– Спасибо. Но это родители убедили меня стать партнёром такого сильного чудища, как Битти, и они же захотели, чтобы я стала ученицей Сирила. Особенно мама – она главный чудолог Джунглей.

– А ты этого не хотела? – удивился Баркли. Ему казалось, что Хасу получает искреннее удовольствие от уроков и гордится, что её мастером был сам Рассветный Рог.

– Не знаю. Я люблю Битти, хотя в отличие от пчёлок-тружениц она и спит днями напролёт. Но у меня проблемы с уверенностью в себе. Я легко всего пугаюсь. И больше всего на свете боюсь, что не смогу оправдать возложенных на меня ожиданий, – поймав взгляд Баркли, она закусила губу. – Как отреагировали твои родители, когда ты стал учеником Руны?

Баркли кашлянул и сделал вид, что погружён в изучение книг на полках.

– Мои родители давно умерли.

– Ой, прости. Я не знала. Тебе, должно быть, ужасно их не хватает.

Баркли был совсем маленьким, когда они погибли, поэтому мало что о них помнил. Когда он думал о родителях, то обычно представлял, какой была бы его жизнь, если бы они остались в живых. Если бы они каждый вечер собирались за одним столом. Если бы у него были младшие братья или сёстры. Если бы он вырос, чётко представляя, где его место в мире.

Пусть он осуждал себя за редкие проблески ностальгии по Занудширу, тоска по маме и папе не имела никакого отношения к тому, кто он – чудолог, бесполеземец или ещё кто-то. Они любили его. И не перестали бы любить, какое бы будущее он для себя ни избрал.

– Да, – признался Баркли. – Ужасно. – Не желая поддаваться унынию, он деловито сказал: – Пойдём сядем где-нибудь.

Они двинулись между книжными шкафами в поисках стола или пары стульев. Завернув за угол, Баркли увидел арочный проход, закрытый синей бархатной шторой.

– Как думаешь, что там? – шёпотом спросил он.

– Давай узнаем.

Они заглянули за ткань и обнаружили узкую лестницу, поднимающуюся в темноту.

– Как-то здесь жутковато, – Хасу кивнула на паутину на потолке. – Не думаю, что нам стоит…

– Да ладно тебе, – перебил Баркли, расхрабрившийся из-за стопки приключенческих романов в руках. – Разве тебе не интересно, что там?

Ступеньки привели их в ещё один зал с купольным потолком, только этот был стеклянным, то есть за ним было настоящее небо, сейчас окрашенное в сочные оранжевые и алые цвета заката.

– Кто вам разрешил сюда подняться? – громко спросил кто-то, и дети от неожиданности вздрогнули. К ним направлялся мужчина в важных на вид золотых одеждах, волочащихся по полу. На груди у него был кулон в виде полумесяца на фоне солнца.

– М-мы заблудились, – солгал Баркли и залился краской. – Вы библиотекарь? Можно взять эти книги?

– Спроси кого-нибудь внизу, – с пренебрежением отозвался мужчина. – Здесь обитель учёных.

Баркли со своего Отбора помнил, что учёными называли чудологов, изучавших историю чудищ и самих чудищ с научной точки зрения. Учёным, наравне со стражами, инспекторами и аптекарями, требовалось получение лицензии Гильдии, чтобы работать.

– Простите, пожалуйста, – пискнула Хасу. – Мы уже уходим…

– Что это за место? – спросил Баркли, переводя взгляд с потолка на стоящий в центре зала огромный бронзовый телескоп.

– Обсерватория. Пусть она, возможно, и уступает в грандиозности Горной, но и её посещает немало учёных. Во всём мире нет лучшего места для изучения небесных тел и их влияния на магию, – заявил мужчина, горделиво надув грудь, как рыба-скалозуб.

– Небесные тела? В смысле вроде луны? – Если подумать, в заметках Конли Мёрдока тоже было что-то на эту тему.

Мужчина уставился на него, будто Баркли сморозил несусветную глупость:

– Разумеется, вроде луны! Мы на Море, здесь всё подвластно луне! Приливы и отливы, рост кораллов на рифе, даже некоторые течения. Пусть мы делим год на четыре сезона и празднуем середину лета и зимы по солнечному календарю, луна тоже играет важнейшую роль в природе. Не говоря уже о