– Хорошо. Все готово. – Яни выпрямился. – Вот, возьми. Прижми покрепче.

Джейме приложила марлевую повязку к ягодице, а Яни положил шприц на стол и опустился на корточки, держа в руках марлю, бинт и лейкопластырь. Наложив на место укола несколько слоев марли, он залепил ее пластырем.

– Подожди еще минутку, пока я наведу порядок, – сказал Яни. – Тогда можно будет трогаться.

Когда он отошел, Джейме впервые хорошенько разглядела шприц.

– Боже всемогущий, – пробормотала она, увидев, что игла была просто огромная. – Почему боли особой не было?

– Первым уколом я ввел тебе нечто вроде новокаина, – объяснил Яни. – Пусть лучше твоя попка пару часов поспит, чем тебя будет мучить боль.

– Почему ты не спросил? – рассердилась Джейме.

– Послушай, я вкалывал тебе не обычное лекарство. Гель должен проникнуть в ткани.

– Куда?..

– В подвздошную полость.

– Яни!..

– Билл.

– Хорошо, пусть будет Билл. – Джейме уселась на койке и почувствовала, что весь ее левый бок безумно ноет. – В твоем плане есть только один изъян. Как ты правильно заметил, у меня нет оружия.

– И что с того? – Яни уже аккуратно сложил все свои вещи и опустился на корточки, чтобы подобрать с земли упавший образец.

– А то, что Родригес едет вместе с нами. Я везу тебя в Вавилон.

Джейме попыталась встать. Удержать равновесие на ногах оказалось трудно, даже очень.

– Проклятье, – пробормотала она.

Впервые с тех самых пор как они встретились, Яни глупо улыбнулся:

– «Проклятье» – то самое слово. Пожалуйста, успокой меня и скажи, что у «хаммера» нет педали сцепления.

* * *

8 апреля 2003 года, 12.33

Тыловая база «Скала»

Аэродром Таллил

Южный Ирак

– Все в порядке, сержант? – спросила Джейме, когда они вместе с гражданским специалистом вернулись к «хаммеру» и собрались отправиться на инструктаж.

Родригес встретил ее выражением легкого изумления. Джейме быстро сообразила, что когда она пятнадцать минут назад уходила, то еще не прихрамывала. А у Яни, который обхватил ее рукой, помогая идти к машине, на левой щеке и на переносице появилось ярко-красное пятно, особенно впечатляющее при дневном свете.

Не в силах удержаться, Джейме улыбнулась. Выражение лица ее помощника красноречиво показало: «Только я было подумал, что ты меня уже ничем не удивишь…»

Когда они завернули за «хаммер», Джейме вдруг остро прочувствовала силу объятий Яни и заботливость, спрятанную под рассеянной небрежностью. Она также ощутила жаркое покалывание в том месте, где соприкасались их тела, и это чувство ей совсем не понравилось.

– Трогаемся, – сказала Джейме, обращаясь к Родригесу.

– Э-э… мэм… – неуверенно замялся тот.

– В чем дело? – спросила она.

– У нас еще один попутчик.

Джейме и Яни разом обернулись и увидели, как из-за машины кто-то вышел.

– Лив Нельсон, – представил Родригес. – Прикомандированная фотокорреспондентка.

– Привет, – сказала Лив, прикрывая лицо козырьком ладони и обращаясь к Джейме. – Мы с вами уже встречались. – Она повернулась к гражданскому специалисту: – Лив Нельсон. Я направляюсь на север, в багдадский аэропорт. Начальник снабжения сказал, что у вас в машине должно быть свободное место.

Яни порывисто пожал ей руку и представился:

– Билл Бертон.

Лив почему-то задержала его руку в своей, внимательно всматриваясь в лицо.

– Рада с вами познакомиться, – наконец сказала она и добавила: – Ого, пестрая группа собралась.

Яни небрежно направился к машине. Джейме остановилась у водительской двери, размышляя о том, как сесть за руль и не привлечь к себе внимания или не распластаться на земле. Ее левая нога оставалась практически бесполезной.

– Всем по местам, – скомандовал Родригес.

Не понимая, что происходит с Джейме, он подошел к ней, открыл дверцу, ненавязчиво помог занять место и вполголоса спросил:

– С вами все в порядке?

Кивнув, Джейме ответила ему тоже шепотом:

– Определенно, мы теперь попали в кроличью нору[12].

Она повернула пусковой рычаг на приборной панели и прикрыла козырьком контрольную лампочку, чтобы та была видна в ярком дневном свете. Как только лампочка погасла, Джейме повернула рычаг до конца, заводя двигатель.

– Да, мэм, тут я с вами полностью согласен, – ответил Родригес, закрывая за ней дверь.

8 апреля 2003 года, 12.48

Станция очистки воды Биваге

В 10 километрах к югу от Багдада

Центральный Ирак

– Господи, великий комтур Шредер! – воскликнул Жан, вскакивая на ноги.

Он испытал потрясение, увидев, как в импровизированный зал совещаний вошел человек в черной одежде федайинов. Однако идентификация данной персоны не вызывала никаких вопросов. Сен-Жермен знал лицо этого человека по фотографии вот уже почти шестнадцать лет. Герик Шредер осторожно прикрыл за собой дверь.

– Предметы у вас? – спросил великий комтур Жана.

Тот весь последний час мысленно прокручивал различные варианты этого момента. Наконец время пришло.

Он встал, поднял холщовую сумку, поклонился, протянул ее стоявшему перед ним человеку и сказал:

– С чувством величайшего смирения я, Адриан Монтрит, передаю этот дар на пользу блистательному делу.

Великий комтур принял сумку, поставил ее на импровизированный стол и достал два мешочка из коричневого бархата. Затем Шредер тщательно расстелил холстину. Содержимое каждого мешочка чувствовалось по его форме.

Выбрав сначала более плоский мешочек, великий комтур вынул из него ножны. Оба шумно втянули воздух, не в силах поверить своим глазам. Тонкая работа древнего мастера не имела себе равных. Верхнюю часть ножен украшали четыре золотых квадрата, каждый со звездой неповторимой формы. Далее следовала разделительная полоса, также украшенная затейливой филигранью, ниже – еще три квадрата, размеры которых уменьшались вместе с шириной ножен.

Адриан начисто забыл все свои страхи. Это мгновение передачи священных реликвий великому комтуру Шредеру перенесло его далеко от убогого темного сарая к югу от Багдада. Он больше не слышал постоянного рева вертолетов над головой и не чувствовал в воздухе запаха плесени. На всей планете не было никого, кто мог бы разделить с ними это мгновение. Абсолютно!..