Монтрит смутно заметил, что великий комтур Шредер зашел ему за спину.

– Спасибо вам, – сказал он, и это были последние слова, услышанные Адрианом.

Его шея сломалась с тихим хрустом. Обмякшее тело с глухим стуком рухнуло на землю.

Перешагнув через труп, Герик взял второй мешочек, сунул в него руку и стиснул рукоятку. От одного только прикосновения к ладони маленьких позолоченных шариков размером с горошину у него по щеке прокатилась слеза. Одно плавное движение – и его взору полностью открылся Меч Жизни. Даже в сумраке Шредер разглядел сверкающую синеву рукоятки, отделанной лазуритом. Он почувствовал тяжесть длинного позолоченного лезвия и провел большим пальцем по прямому углублению, проходящему посредине. У него в ушах прозвучали предсмертные крики людей, расставшихся с жизнью от этого меча. Рука ощутила вибрацию торжества победы всех тех, кто поражал им врагов.

Теперь этот меч принадлежит ему, Герику Шредеру.

– Мы вернулись! – прошипел он сквозь стиснутые зубы. – Мы вернулись домой!

* * *

8 апреля 2003 года, 13.34

Штаб-квартира Сатиса

В 16 километрах к западу от Багдада

Центральный Ирак

Для Энди Бленхейма самую большую тайну во дворце представляла личность того человека, который занимал дальний конец нижнего подземного этажа. Кто он, пленник или почетный гость? Почему все обращались к нему только по имени?

Сколько Энди ни ломал голову, но так и не смог представить себе, какое значение имел этот человек, если только он каким-то образом не был тем самым, единственным. Быть может, по праву рождения.

Так Бленхейм и предпочитал о нем думать. Поэтому он разговаривал с таинственным обитателем дворца с величайшим почтением и любезностью. Как знать, быть может, рядом с ним находился кто-то великий.

Вот и теперь Энди постучал, перед тем как вставить ключ в замок и повернуть его. Когда он открыл дверь, свет уже горел. Роскошная обстановка – ярко-алый диван, позолоченные кресла! – почему-то казалась безжизненной и неуютной.

– Должно быть, вы проголодались, – сказал Бленхейм.

Мальчик, сидевший на полу за диваном, обернулся. Энди поставил поднос на деревянный обеденный стол в стиле Людовика XIV. Для Энди было мучением кормить мальчика теми блюдами, которые тому нравились. Бленхейм перепробовал макароны с сыром, гамбургеры и даже универсальную французскую выпечку. Сейчас кухни как таковой больше не было. Приходилось довольствоваться холодильником и микроволновой печью. Но Бленхейму наконец удалось достать хлеб и полбанки арахисового масла.

Мальчик встал. У него были длинные черные волосы, придававшие ему совсем уж детский вид. По прикидкам Энди, ребенку было лет семь-восемь. Он говорил так редко, что Бленхейм даже не смог определить, какой язык для него родной. По крайней мере, мальчик понимал английский.

Энди почтительно протянул бутерброд. Он также принес маленький пакет молока.

Мальчик шагнул вперед.

– Это арахисовое масло, господин Стефан. Надеюсь, вам оно понравится. Я стараюсь изо всех сил, понимаю, как вы проголодались.

– Оно… оно не отравлено? – спросил мальчик, казалось готовый вот-вот расплакаться.

– Боже милосердный, нет! Я приготовил этот бутерброд сам!

Отломив кусок, Энди засунул его в рот.

Стефан подошел к столу и сел. Взяв бутерброд, он осторожно откусил маленький кусочек, затем жадно съел весь, запивая молоком.

– Вы по-прежнему хотите есть? – спросил Бленхейм.

Мальчик кивнул. Он плакал.

– Ну что вы, не надо, – сказал Энди. – Так, я сейчас попробую что-нибудь для вас найти. А потом вам лучше всего будет немного отдохнуть. Полагаю, впереди нас ждет приключение. Это точно!

Подмигнув мальчику, он вышел в коридор и запер за собой дверь.

* * *

8 апреля 2003 года, 14.24

Магистраль «Тампа»

В 64 километрах к северо-западу от Таллила

В 217 километрах к юго-востоку от Эль-Хиллы

Ирак

Местность, по которой продвигался конвой, была плоской и унылой. Пока что самым интересным зрелищем оказалось небольшое стадо баранов, промелькнувшее вдалеке, но это произошло уже много миль назад. Сейчас же смотреть было не на что – только на едущие впереди бензовозы. Сколько на них ни глазей, они выглядели жирными, круглыми целями для реактивного гранатомета.

Пятый вспомогательный батальон, к капеллану которого направлялась Джейме, в составе Третьей пехотной дивизии находился в багдадском аэропорту. Первоначально предполагалось, что именно туда и должен следовать конвой. Однако теперь появилась дополнительная задача: проверить топливо в пятидесяти иракских бензовозах, захваченных в городе Эль-Хилле. Для Яни это оказалось очень кстати, поскольку Эль-Хилла располагался совсем рядом с развалинами древнего Вавилона, ближе всех прочих современных населенных пунктов.

«Хаммер» Джейме двигался почти в самом хвосте конвоя, за ним следовали еще три машины. В дороге обычных разговоров не было. Ехать в составе конвоя означает терпеть сильный шум. Людям приходится чуть ли не кричать, чтобы перекрыть рев двигателей. Джейме это прекрасно знала. После нескольких предыдущих попыток поговорить в дороге у нее потом долго болело охрипшее горло. Если бы вместе с ней был один только Родригес или Яни, им было бы о чем потолковать. Однако теперь общих тем, интересующих всех пассажиров, не было.

К тому же Джейме не знала, как относиться к Лив Нельсон. Подозрительность не была в ее натуре, и все же… Лив приезжала в Ур. Скорее всего, случайное совпадение, однако сегодня места для таковых не было. Худший сценарий – Лив работает на тех, кто следил за Джейме, и вот она просто едет вместе с ними к месту встречи.

Джейме мысленно вернулась к своей встрече с Лив на самом верху зиккурата. Вдруг именно Нельсон установила ей подслушивающее устройство? Джейме не смогла вспомнить, прикасалась ли к ней Лив, хотя та и дала ей попить.

Боже милосердный, что с ней происходит? Она подозревает фотокорреспондентку, которая угостила ее водой?

Джейме надеялась, что капеллан Хендерсон справляется со своими обязанностями. Это был неплохой парень, только что окончивший курсы подготовки армейских капелланов, и вот теперь он проходил крещение огнем. Самой Джейме в последний раз пришлось по долгу службы иметь дело со смертью, когда она была прикомандирована ко Второй пехотной дивизии, расквартированной в корейском городе Ыйджонбу, и там разбился вертолет. Это стало большой трагедией, однако остальные солдаты сумели достаточно быстро справиться с горем и попрощаться со своими товарищами. Но война, к сожалению, была совсем иным делом. Сегодня теряешь двух товарищей, завтра пятерых, а послезавтра – еще одного. Времени на то, чтобы осмыслить смерть отдельного человека, практически не оставалось. В этом имелись как хорошие, так и плохие стороны. Капеллан вынужден был стараться изо всех сил, отчасти для того, чтобы остальные знали: если завтра им предстоит умереть, их также проводят в последний путь надлежащим образом.