В погоне за Эдемом - С. Л. Линни

После падения режима Саддама Хусейна в апреле 2003 года Национальный исторический музей в Багдаде и его филиал в Мосуле были разграблены практически одновременно. Первая волна грабежей направлялась профессионалами, которые точно знали, что именно им нужно. Они действовали четко и эффективно.

Хотя многие экспонаты впоследствии были обнаружены в других хранилищах, это разорение музеев остается одной из величайших археологических трагедий современности. В число раритетов, похищенных из мосулского филиала, входили древние картографические атласы и клинописные таблички. Среди экспонатов, которые первоначально считались пропавшими из центрального музея в Багдаде, были кинжал и ножны из Ура, изготовленные из золота и лазурита в 2400 году до н. э.

Все перемещения крупных воинских частей и описания боевых действий, которые встречаются в этом повествовании, основаны на общедоступной информации об операции и соответствуют действительности. Действующие лица книги вымышлены, и любое сходство с реальными людьми является непреднамеренным. Точка зрения авторов не всегда совпадает с официальной позицией Министерства обороны и его отделов.

Описания исторических памятников и достопримечательностей соответствуют действительности. То же самое можно сказать про все даты, которые встречаются в данном повествовании.

8 апреля 2003 года, 04.05

В 10 километрах к югу от Таллила

Южный Ирак

Открыв глаза, Адара Дунбар обнаружила, что плавает в мире, ставшем бурым. Воздух расцвечивался сиянием и налагался сам на себя постоянно движущимися кругами. Ничто не стояло на месте. Она не понимала, где находится.

Адара судорожно цеплялась за мысли, стараясь ухватиться за них, но они тоже стремительно проносились мимо, кружились, неподвластные сознанию. Поразительно, сколько усилий требовалось для того, чтобы предъявить окружающей действительности права хоть на какой-нибудь обрывок своего «я».

Адара пошевелилась, и обжигающая боль в области живота принесла ей шок прозрения. Она ранена. Ее захватили в плен. Она лежит на койке, в палатке.

Адара вспомнила мужчину в черной одежде федайинов, специально обученных убийц на службе Саддама Хусейна. У него были острый нос и черная бородка. Адара запомнила его фиолетовые глаза. У женщины такие, наверное, были бы красивыми. На лице убийцы они горели ненавистью. Он задавал вопросы. Ему доставляло наслаждение причинять Адаре боль.

Она снова пошевелилась, и ей показалось, что палатка обрушивается на нее. Адара поспешно закрыла глаза, но мир продолжал вращаться. В желудке у нее тоже бурлило, к горлу поднималась рвота. Внезапно тошнота и ощущение полной растерянности приобрели смысл.

Ее накачали наркотиками. Это единственное возможное объяснение.

Впервые Адару охватила паника.

Что она успела сказать?

Адара снова открыла глаза, чтобы узнать, где охранники. Кроме нее и койки, здесь никого и ничего не было, но на стене соседней большой палатки виднелись пляшущие тени. Сколько их там? Четверо? Шестеро?

До Адары доносились приглушенные голоса, говорившие по-арабски.

– Господи, помоги мне, – прошептала она. – Дай мне мудрость. Дай мне силу.

Ее послали доставить информацию, которая была важнее ее жизни. Эти сведения касались тайны, на протяжении тысячелетий определявшей историю человечества. Скорее всего, именно она и оказалась истинной целью войны, начавшейся несколько дней назад. Эту тайну нужно было сохранить любой ценой.

Как эти люди ее нашли? Откуда они о ней узнали? Как им удалось подойти так близко?

Адара засунула руку под черный хиджаб, платок, закрывавший голову и шею. С огромным облегчением она нащупала тонкую серебряную цепочку. Маленькое ожерелье было на месте.

Никаких вопросов не может быть. Она обязана доставить послание.

Рука оказалась липкой. Адара поднесла ее к лицу и увидела, что та вся в крови. Женщина попыталась пошевелиться, определить характер своих ран, но тотчас же ахнула от пронзительной боли. Ей не хотелось привлекать внимание к тому факту, что она пришла в сознание. Рядом с ней почему-то не дежурил охранник.

Собрав все силы, Адара приподнялась, задрала на правом боку рубаху, ставшую алой, и все поняла. Ее бросили умирать.

Снаружи послышался новый голос, болезненно громкий, поразительно равнодушный:

– «Коновал один-два», говорит «Скала три-ноябрь». Прием.

Американский акцент не вызывал сомнений.

Голос повторил:

– «Коновал один-два», говорит «Скала три-ноябрь». Прием.

Ответ пришел в треске атмосферного электричества:

– «Скала три-ноябрь», вас слышу. «Коновал один-два», прием. – Новый голос был женским и показался Адаре знакомым.

– Мне было поручено передать следующее сообщение от «Коновала шесть». Кавычки. Довожу до вашего сведения, что на магистрали «Сокол» организован пункт ГСМ. Кавычки. Вы готовы записывать координаты? Прием.

– Да, диктуйте.

По этим словам Адара все поняла. Она выдала имя своего помощника.

Мужчина, стоявший за стеной палатки, продолжал:

– Следовать по магистрали «Сокол» до точки «Папа Виктор 17771667». Свернуть налево на грунтовую дорогу и проехать двести метров. Местонахождение пункта ГСМ «Папа Виктор 17751660». Как поняли? Прием.

– Поняла вас хорошо. Спасибо за информацию. Если вы поддерживаете связь с «Коновалом пять», передайте ему, что мы прибудем на место приблизительно через тридцать минут. Прием.

Это была Джейме. Звуки ее голоса вернули Адару на урок по истории мировых религий, которые вел профессор Хайден. В Принстоне тот сентябрьский день выдался необычайно жарким. Волосы преподавателя торчали в разные стороны огненными протуберанцами. Две молодые женщины сидели рядом. Они сблизились друг с другом на первом же занятии, когда оказались единственными, кто внимательно слушал этот предмет, который для остальных однокурсников был невыносимо нудной обязательной дисциплиной.

– «Коновал один-два», «Скала три-ноябрь» желает вам всего хорошего. Конец связи.

Она вывела этих людей на Джейме. Можно сказать, собственноручно устроила западню, подписала подруге смертный приговор.

Собрав всю волю, Адара подняла правую руку. На ней ничего не было, браслет исчез. Глаза женщины наполнились обжигающими слезами.

Она полностью провалила задание. Теперь надеяться можно было только на чудо.