Халид Джалил посмотрел на своего собеседника.

— Это очень опасно, — пробормотал он, — американцы могутначать свое расследование и сразу установят, что взрыв произошел в нашеймашине. Такого еще не было в Басре. И в Багдаде никогда не было.

— Значит, будет первый случай такого предательства, —вздохнул вице-губернатор. — У тебя разве нет офицеров, тайно сочувствующихаль-Рашиди? Всегда можно найти нескольких таких полицейских.

— Я вас понял, — задумчиво произнес Халид Джалил, — но этоочень опасно, — повторил он.

— Быть начальником полиции в таком городе, как наш, тожеочень опасно, — заметил вице-губернатор, — но у нас есть выбор, Халид. Сначаламы должны начать поиски. А полицейская машина — это наша страховка, на всякийслучай. Губернатор подпишет наши документы только после того, как попадет всвой кабинет. Значит, он не должен туда попасть завтра утром. Или у тебя естьдругой план?

— Нет, — ответил Халид Джалил, — я вас понял. Мы сделаем всекак нужно.

Вице-губернатор вышел из машины, сильно хлопнув дверцей.Конечно, опасно доверять такому человеку, как Халид Джалил. Но когда нетдругого выхода… Ему так не хотелось уходить из своего кабинета. В его возрастетрудно найти перспективную и хорошо оплачиваемую работу. Ибн Тагриберди грустноподумал, что ему уже много лет и его ненавидит так много людей. За столько летсвоей службы он сумел дослужиться до звания вице-губернатора, которое теперь унего хотят отнять. Это его единственное хлебное дерево. Его кресло, из которогоон кормится. Не будет должности — не будет ничего. Не будет поста, он не сможетвыдать замуж свою младшую дочь, помогать остальным детям. Он даже не сможетсодержать свой большой дом и остаться жить в этом городе. На постувице-губернатора он приобрел столько явных и тайных врагов, что сразу послеснятия с должности ему придется расстаться и со своей охраной, которую он тожене будет в состоянии содержать.

Ему придется срочно продать свой дом и уехать отсюданавсегда. Уехать вместе со всеми детьми и внуками. Ведь у них тоже не будет вэтом городе никакого будущего. Они все завязаны на нем. Это тоже восточныйобычай. Если снимают отца с работы, то за его грехи отвечает вся семья. Детейвыгоняют с работы, родственников изо всех бизнес-структур, даже разводятся сего сыновьями и дочерьми. Политическое влияние и деньги — вот две составляющиелюбого семейного успеха на Востоке, как две стороны одной медали. Здесь нелюбят рассуждения о праве выбора молодых или влюбленности с первого взгляда.Здесь влюбляются родители, которые высчитывают: выгодный брак или невыгодныйбрак. А дети послушно следуют их советам. Конечно, и здесь попадаются нерадивыемолодые люди, которые протестуют, считая, что выбор должен делатьсяисключительно влюбленными, но таких меньшинство. Большинство остальныхпонимают, что должны органично входить в семейный клан, являясь частью этогобольшого и надежно организованного сообщества. Если семья тебя не поддерживает,то ты обречен. Никто не захочет с тобой общаться, знакомиться, дружить,отдавать тебе свою дочь или сестру.

В пятьдесят восемь лет уходить в никуда ему не хотелось. Унего пятеро детей, шестеро внуков. И он должен думать об их будущем. Нет, он неможет отсюда уйти. Это просто невозможно. Становиться нищим в его возрасте такунизительно и смешно. А особых накоплений у него нет. Старший сын живет вГермании, одна из дочерей переехала в Сирию. Им нужны деньги, много денег.Повсюду инфляция, повсюду повышаются цены. Дочь постоянно звонит из Дамаска,требуя денег. Сын все время стонет, указывая, как вырос евро по отношению кдоллару. А ведь когда-то доллар считался поистине золотой валютой.

Нет, он не уйдет из этого кабинета. Пусть Нувайри сампобережется. Он думает, что можно стать губернатором на своем предательстве иостаться в этой резиденции, изгнав отсюда человека, который делает за него всючерновую работу. Он ошибается. И Абид ибн Тагриберди собирается ему этодоказать.

Когда французский журналист начал стрелять, Кажгалиевиспуганно пригнулся. Жорж Брикар сделал третий выстрел и выпрямился. Алена пошатнулась,чуть не упав, и, опираясь на стенку, выпрямилась. Затем взглянула настрелявшего с невольным уважением.

— Кто вы такой? — спросил изумленный Фархад.

— Меня попросили вас защитить, — пояснил Брикар, — а сейчаснам нужно срочно отсюда уходить. Уходим, — повторил он по-английски, чтобы егопоняла Алена.

— Почему уходим? — возразила она. — Наши похитители как разхотели нас куда-то увести. Давайте вернемся в номер и вызовем охрану. В отелеполно английских офицеров и солдат.

— Вы еще ничего не поняли? — показал на убитых Брикар. — Этоофицеры полиции собиралась вас похитить. Внизу уже ждала машина, которая должнабыла вас отсюда забрать. Я очень сильно подозреваю, что им нужен был толькоуважаемый господин Фархад Сеидов, а вас бы пристрелили прямо у машины. Вы нужныбыли для антуража, простите за такую грубость. Они ищут только вас, — добавилон по-арабски, обращаясь уже к Сеидову, — а вашу спутницу они бы пристрелиливнизу.

— Тогда тем более не нужно выходить, — высказался Сеидов.

— Через несколько минут сюда поднимутся другие офицерыполиции. И англичане не смогут вас защитить, — убежденно сказал Брикар. — Илимы сейчас уходим и спасаем вам жизнь, или вы возвращаетесь в свой номер, рискуябыть убитым очередным посетителем. Вы еще не поняли, что эти полицейскиедействовали по поручению самого начальника местной полиции?

Фархад взглянул на Алену. Та отвернулась. Она помнила, чтоГладков должен был попросить об этой помощи. И поняла, о чем говорит ЖоржБрикар. Но никто не мог предположить, что эти полицейские окажутся предателями.

— Идемте, — согласился он, обращаясь к Брикару, — хотя у наснет никаких гарантий, что вы тот человек, который будет нас спасать.

— Меня послал аль-Рашиди, — тихо произнес Брикар, — теперьвы мне верите?

— Пока я вижу только трупы полицейских, которых вы убили. Акак мы выйдем из отеля? Повсюду стоят патрули, гостиница оцеплена войсками иполицейскими нарядами.

— Ничего страшного, — улыбнулся Брикар, — у меня есть машинапрессы, большой закрытый фургон, который хорошо знают в Басре. Я наездил на немне одну сотню километров, и поэтому меня уже никто не останавливает. Обычно вфургоне я перевожу камеру и видеоматериалы. А сегодня перевезу вас двоих…

— Троих, — вставил Кажгалиев, — я не отпущу их одних.

— Значит, троих, — согласился Брикар, — пойдемте быстрее.Здесь опасно оставаться.

Они вышли на лестницу, спускаясь вниз. На первом этажеБрикар открыл дверь и показал им направо. Они прошли через несколько комнат иоказались в одном из помещений, где окна были заколочены решеткой.