– Спаситель…

Он сидел на террасе со стаканчиком рома в руке и смотрел в темноту, как частенько делал по вечерам.

– Я думал, ты наверху, – сказал он, оборачиваясь. – Прости, мне нужно немножко рассла… Что случилось?

У Луизы перехватило горло. Он подошел к ней, обнял и тихонько повторил:

– Что случилось?

– У меня кровотечение.

Он отстранил ее, держа за плечи:

– Что?! Ты гинекологу звонила?

Луиза помотала головой:

– Оно началось перед ужином.

– Обильное?

– Нет, чуть-чуть.

– Вообще в первой трети беременности такое бывает, тебе надо лечь и…

– Нет, Спаситель…

Луиза перебила его и перечислила все, что ее беспокоит:

– Меня перестало тошнить. Вдруг. Очень резко. И заболел живот. То тянет, то дергает.

– Думаешь, надо в больницу?

Она снова покачала головой:

– Нет, там придется заполнять бумажки, потом сидеть в очереди в коридоре.

Ее скрутила боль. Ноги подкосились, она обеими руками уцепилась за Спасителя. Он подхватил ее и уложил на диван.

– Едем в больницу Флёри, там я всех знаю, вызову врача. Минутку, предупрежу Габена.

Он бросился на чердак и рывком распахнул дверь. Габен вздрогнул от неожиданности.

– Я везу Луизу в больницу.

– Что случилось?

– Наверно, выкидыш, – прямым текстом сказал Спаситель. – У нее кровотечение. Детям не говори, но сам держи телефон наготове. Ясно?

– Да.

В экстренных ситуациях на Габена можно было положиться.

– И прости меня, – прибавил Спаситель.

Так же стремительно он сбежал вниз. Луиза уже поднялась с помощью Жово – тот как раз вернулся из сада, – она решила, что сможет сама дойти до машины.

– Бедная девочка. Худо ей, бедняжке, – пробормотал Жово, сам едва держась на ногах от волнения. – Нужно побольше салфеток.

Кровь текла и текла. Все кончено… Амедей, Ева… никого не будет.

Луиза потеряла сознание.

* * *

– Очевидно, эмбрион был нежизнеспособным, – вот и все, что сказал дежурный врач в больнице. – Природа их отбраковывает.

Бледная, дрожащая Луиза попросила Спасителя с каталки:

– Поговори с детьми…

Она не хотела, чтобы они видели ее слезы.

Когда они со Спасителем вернулись из больницы на улицу Мюрлен, Габен дремал, но, услышав шаги, проснулся и зажег свет. Как поступить: идти в спальню Спасителя или нет? В дверь постучали.

– Ну что?

– Ей лучше, – ответил Спаситель. – Потихоньку приходит в себя. Но в ближайшие дни будет тяжело.

«Всем будет тяжело», – подумал Габен.

Было около четырех утра, когда Спаситель наконец вытянулся рядом с Луизой, чтобы хоть немного набраться сил перед новым рабочим днем. Когда в половине восьмого, с трудом разлепив глаза, он нетвердым шагом вошел в кухню, все дети и Жово уже сидели за столом. Габен все-таки рассказал остальным, что случилось, и вот Поль расплакался, потому что мама попала в больницу; Алиса замахала руками: «Ой, нет-нет!», как будто кто-то считал виноватой ее; Лазарь молчал – в глубине души он прощался с братиком или сестренкой, которых теперь никогда не увидит.

Спаситель тоже сел за стол, Жово подвинул ему дымящуюся чашку. Вдыхая с закрытыми глазами кофейный аромат, Спаситель вдруг почувствовал щемящую тоску по родным краям. Уехать из этой серости. И забрать всех с собой, туда, под жгучее антильское солнце. Но волна быстро схлынула. «Кто у меня сегодня?» – подумал Спаситель. Ах да… Бландина.

– Психи! Преступники! Сахарная мафия!

Бландина недавно посмотрела запись документального фильма «Сахар – сладкая ложь», который показывали на канале Аrte, и с тех пор вступила в борьбу с кока-колой.

– Они подкупают ученых, чтобы те врали! Говорили, что от сахара не толстеют! Производители кока-колы и «Нутеллы» – это они во всем виноваты! Они платят за то, чтобы нам впаривали ложные истины!

– Ложные истины, – повторил забавное определение Спаситель.

– Я смотрела фильм и кое-что записала… – Бландина стала рыться у себя в рюкзаке. – Нас пичкают сладким, как гусей, и наша печенка превращается в фуа-гра. Это уже мировая эпидемия – стеатоз, что ли, называется!

Бландина отшвырнула рюкзак – ну и бардак! Ничего в нем не найдешь!

– Значит, ты приняла разумное решение?

Бландина изумленно застыла:

– Это какое же?

– Больше не есть и не пить ничего сладкого.

Она покосилась на дверь, словно собираясь улизнуть.

– Ну… я сказала маме, чтобы она мне покупала колу-лайт.

– А ты знаешь, что в агропромышленной индустрии помимо сахара применяют красители, консерванты, усилители вкуса?

– Ну да, канцерогенную гадость… А ты что, плакал? – вдруг спросила она.

Уходить от неприятной темы Бландина умела виртуозно.

– С чего ты решила?

– У тебя красные глаза.

– Я плохо спал.

– Правда? А когда психологу плохо, он идет к другому психологу?

– В принципе да.

– Вот ты бы и сходил.

– Спасибо, я подумаю. А пока давай вернемся к твоим делам. Диагноз «пищевое расстройство» ставится тому, кто отвечает «да» на три вопроса. Попробуем? Первый вопрос: ты съедаешь, скажем за чаем, больше сладкого, чем собиралась?

– …

– Второй: ты постоянно хочешь ограничить потребление сладкого, но у тебя не получается?

– …

– Тебе часто хочется съесть что-нибудь сладкое, даже когда ты не за столом и не голодна?

– Да – на все три вопроса. – Бландина насупилась, минутку подумала и объявила: – Я могу больше не есть мармеладки «Харибо».

– Это обвалит их акции на бирже, но ты действительно можешь.

Спаситель рассказал Бландине, как трудно избавиться от дурной привычки, не потому что она дурная, а потому что привычка.

– Ничего не поняла.

– Я имею в виду, что отделаться от привычки можно, только заменив ее другой привычкой. Ты можешь заменить конфеты чем-нибудь менее вредным. Например, жевательной резинкой без сахара. А еще лучше – яблоком. Ну, как курильщик переходит на электронную сигарету.

У Бландины выработалась настоящая зависимость. Отравление накапливалось годами, и у нее нарушилась работа печени.

– Но сахар такой вкусный, – трагически воскликнула Бландина.