рассказывала бабка на вокзале в нашей деревне. Мать Копейтки, наверное, получает крохотную пенсию, потому что ходит на поденную работу, и у них еще трое маленьких детей. Он живет на Залесской улице в подвале. Если к ним кто-нибудь приходит, то должен считать ступеньки, потому что там полная темнота.

Сзади Копейтки сидит Гласный. Он очень замкнутый; если к нему обращаются, он оборвет, и это производит впечатление, что он несносный, но это неправда. Говорят, он хорошо играет в футбол и у него тонкая, загорелая кожа. Его отец управляющий Национальным банком.

Отец Царды — мостильщик.

Бука, который сидит сзади меня и перед Даубнером и постоянно держит руки в карманах, пожалуй, самый бедный после Копейтки и Царды, но я не очень в этом уверен. Его отец работает литейщиком на каком-то заводе. У Буки мускулистое тело, и он хорошо выглядит, и одет он хорошо. Иногда перед школой стоит его брат, но всегда на противоположной стороне возле парка и прячется за деревьями или кустами, он стоит без пальто и без шапки, только на шее у него шарф, а длинные брюки измазаны маслом. Он ждет, когда Бука выйдет из школы. Тогда он ему свистнет и они пойдут вместе. Он еще сильней, чем Бука, потому что на два года старше, говорят, он в этом году выучится на слесаря. Бука живет в большой квартире, в подвале, на какой-то улице в Старом Месте. Мой сосед Брахтл иногда к нему ходит.

Однажды перед уроком чешского языка Бука подговорил Копейтку, чтобы тот влез в печку. Влезть было можно через дверцы, куда закладывался уголь, — они выходили в коридор. Копейтко сначала испуганно отбивался и сказал, что он угорит. Но это было в начале учебного года, когда печку еще не топили, и Бука убедил Копейтку, что печка пустая. Тогда Копейтко сказал, что он задушится там или вымажется. Но Бука убедил его, что во время каникул печку вычистили и что через трубу в нее проходит воздух. Когда же Копейтко отказался в третий раз и сказал, пусть туда лезет сам Бука, Бука ответил, что он в печке не поместится, что туда может влезть только Копейтко, и Копейтке уже ничего другого не оставалось, как влезть в печку. Все с криком и торжественно проводили его в коридор к дверцам, куда закладывали уголь. Бука сказал, чтобы он в печке бормотал, и Копейтко, совсем испуганный, скорчился, пролез внутрь и очутился в печке. После звонка пришел учитель чешского. Он спросил нас, раз уж мы проходим «Полудницу»6 Эрбена, знаем ли мы, как она выглядит. Если мы не знаем, то это плохо и ему ничего другого не остается, как дать нам представление об этом, потому что директор школы требует наглядной формы обучения. Все закричали, что не знают, как выглядит полудница. И учитель сдвинул волосы на лоб, надел на голову носовой платок, сморщился, сгорбился, заскрежетал зубами и начал бегать по классу к печке и обратно, но в печке было тихо как в могиле. Мы уже начали злиться на Копейтку. Но вдруг, когда учитель оказался возле печки, Копейтко пошевелился и печка загудела. Поднялся невообразимый крик. Учитель выпрямился, посмотрел в окно, за окном было чистое ясное небо, но он сказал, чтобы мы не боялись, что это обыкновенная гроза. И снова сгорбился и продолжал бегать с большой линейкой в руках. И тут Копейтко снова заворочался в печке, раздался страшный гром, и труба, которая соединяет печку со стеной, рухнула. Все в невероятном смятении ринулись в коридор, вытащили из печки полумертвого от страха Копейтку и поволокли его в класс. Учитель на него посмотрел и сказал, что это все из-за наглядного обучения, и отправил его в уборную умываться. А потом отослал Коломаза за директором, чтобы тот немедленно пришел и наглядно убедился, как в школе все приходит в запустение и рушится, что падает даже печка и школа может сгореть. Но директор не пришел, пока Коломаз дотащился к нему, — наступила перемена. После перемены Бука запихнул трубу на место, и все оказалось в порядке, но только до того дня, когда в школе затопили и когда все здание наполнилось густым едким дымом…

Бука отлично играет в футбол, лучше всех в классе кроме Брахтла и Гласного, а поэтому он капитан. Говорят, в прошлом году он выступал на стадионе на Кржижовом холме с Тиефтрунком, который так же хорошо играет в футбол, и поэтому они враги.

Тиефтрунк пьет водку и курит. Говорят, он дома прямо подходит к буфету и наливает себе рому или водки, сливовицы или коньяку. Выпьет рюмку и наливает еще, прямо поверить невозможно… Он спокойно может закурить сигарету и выйти на улицу. А может и не выходить на улицу, а остаться дома, сесть к столу и играть в карты с шахтерами, каменщиками, официантами и даже с электриками, слесарями и малярами — его родители владельцы пивной. Он второгодник, самый старший в классе и сидит на последней парте в среднем ряду. Сидит один, место возле него пустует. В классе нечетное количество учеников.

Грунд — первый ученик. На уроках никогда не поднимает руку, ждет, когда его вызовут. А когда его вызывают, встает и отвечает совершенно спокойно и уверенно. С Копейткой, Цардой и Линднером, он не разговаривает. С учителем чешского языка разговаривает сквозь зубы. Его отец — богатый адвокат и депутат, у них есть имение.

Фюрст совсем не первый ученик, но во всем остальном очень похож на Грунда. Он ходит в накрахмаленном воротничке и крутит головой, как павлин. Не приведи боже, если к нему кто-нибудь прикоснется. На уроке гимнастики он делает упражнения еще хуже Линднера, не может влезть даже на коня. В кошельке он носит несколько банкнот, которые иногда нарочно вытряхивает на парту, чтобы все видели. Один раз такая банкнота упала на пол, Хвойка загнал банкноту ногой под скамейку, и Фюрст не смог ее найти. Сначала он пришел в отчаяние, но чем дольше искал, тем больше злился, потому что пришлось наклоняться, а он берег свои выутюженные брюки и накрахмаленный воротник, а еще потому, что терпеть не мог, когда у него что-либо пропадало. Свои вещи он мучительно бережет и никому не дает пользоваться. Он не дал авторучки даже патеру Ансельму, когда у того на уроке закона божия не оказалось чем расписаться в журнале. Фюрст отговорился тем, что в авторучке нет чернил, хотя все знали, что он врет.