Предчувствие не обмануло Горького. Уже в феврале 1928 года коллегии Наркомпроса и Главполитпросвета вынесли специальные решения по поводу проведения юбилея. Подготовка к нему началась по всей стране. В марте она приобретает еще больший размах. Президиум ВЦСПС обращается ко всем профсоюзным организациям с призывом принять активное участие в подготовке и проведении юбилея писателя.

С письмом о необходимости популяризации творчества Горького обращается к рабочей и крестьянской молодежи МК ВЛКСМ.

Специальные юбилейные комиссии создаются повсеместно: в Минске и Хабаровске, Пскове и Грозном, Твери и Тбилиси, Ереване и Иваново-Вознесенске, Перми и Полторацке, Минске и Ульяновске…

23 февраля «Известия» опубликовали сообщение о том, что Наркомпрос ходатайствует перед руководством о присвоении звания заслуженного деятеля искусств М. Горькому, а также Д. Бедному, А. Серафимовичу, С. Подъячеву. Итальянская газета «Трибуна» не замедлила перепечатать это сообщение, снабдив его многозначительным заголовком: «Русское правительство Максиму Горькому».

В письме Халатову от 5 марта 1928 года Горький писал: «…итальянские газеты печатают, что мне дано звание „заслуженного писателя“ или что-то в этом роде. Сим извещаю юбилейный комитет, что я решительно отказываюсь от всяких чинов и наград, в какой бы форме они ни были предложены мне. Я имею уже высшую награду, о которой может мечтать литератор, — награду непосредственного общения с моим читателем…»

В связи с 60-летием Горький получил несметное количество поздравлений от учреждений, организаций, от трудящихся, от друзей. По всей стране газеты и журналы опубликовали статьи и очерки о его жизни и творчестве. Юбилей Горького праздновала вся Европа. Свыше 50 зарубежных писателей составили коллективный «Альбом-адрес». В него вошли приветствия и поздравления таких писателей, как Ромен Роллан и Бернард Шоу, Арнольд Цвейг и Томас Манн, Лион Фейхтвангер и Джон Голсуорси, Кнут Гамсун и Леонгард Франк, Якоб Вассерман и Жорж Дюамель, Шервуд Андерсон и Сельма Лагерлеф, Генрих Манн и Герберт Уэллс, Стефан Цвейг и Эптон Синклер…

Лион Фейхтвангер: «Если верно, что приближающееся слияние народов означает переход всего хорошего, что есть в каждом отдельном народе, в новую, общую сущность людей, то именно Вы, Максим Горький, сделали больше всех для этого перехода, чтобы выявить в русской сущности наиболее важное миру».

Шервуд Андерсон: «Уже тогда (в 1906 г., время приезда писателя в Америку. — В.Б.) Ваша сила наполнила наши сердца — мы почувствовали Вашу способность любить, Ваше глубокое и пылкое понимание жизни. Еще наступит большее понимание между Америкой и Россией».

Стефан Цвейг: «Мой дорогой и великий Горький, в эти дни… волны благодарности хлынут в Сорренто. Поток писем, подобный извержению Везувия, принесет горячую лаву любви в Ваш дом… Берегите Ваши физические силы, и пусть будет благословенна сила Вашего вдохновения и творчества. Сохраняйте Ваш пламень для человечества».

Среди всех приветствий было одно, имевшее совершенно особый, можно сказать, директивный характер. Да и называлось оно не как-нибудь, а «Постановление Совета Народных Комиссаров Союза ССР от 29 марта».

«Максим Горький не только как писатель, но и как революционный деятель принимал личное участие в революционном движении, неоднократно оказывал большую помощь рабочему классу и коммунистической партии и в настоящее время продолжает со всей страстностью борьбу против врагов первой в мире рабоче-крестьянской республики.

Совет Народных Комиссаров Союза ССР постановляет ознаменовать настоящим актом огромные заслуги Алексея Максимовича Пешкова перед рабочим классом и перед Союзом Советских Социалистических Республик» («Правда», 30 марта 1928 г.).

Огромные заслуги… Слава богу, хоть обошлось без чинов, званий и наград! Ну, а бороться с врагами рабочих и крестьян уговаривать его не надо. Он этим, собственно, занимается всю жизнь. Всю жизнь он, в сущности, доказывает одно: право каждого человека на безграничные возможности духовного и физического развития.

60-летие Горького подробно комментировала вся печать. Особый интерес представляет для нас пресса русского зарубежья. Так, в подборке «Чествование Горького» издававшаяся А. Керенским в Париже газета «Дни» сообщала, что писатель восстановлен в звании академика, что «Рыков и Бухарин в своих приветствиях подчеркивают огромное влияние, оказанное Горьким на культуру»[23], что советский посол в Риме Курский поручил консулу в Неаполе лично приветствовать Максима Горького от собственного лица и от лица полпредства… Печать не забывала упоминать даже о таких, казалось бы, не столь уж значительных событиях, как открытие, при содействии Наркомпроса, в Канавине (район Нижнего Новгорода) рабочего факультета имени Горького…

Но разумеется, эмигрантская пресса не могла ограничиться заметками чисто информационными. Были здесь и злые выпады фельетонного характера, и оскорбительные заявления… И все-таки сегодня, когда мы стремимся постичь истину во всей ее полноте, не исключая и фактов, неприятных нам, имеет смысл подумать и над публикациями полемического характера, поразмышлять над ними.

Прежде всего следует отметить один совершенно очевидный факт. Горький как личность, как мыслитель и художник был оппозиционен, временами враждебен миру русской эмиграции. Правда, иные и в России называли его эмигрантом. Маяковский так и писал в нашумевшем «Письме писателя Владимира Владимировича Маяковского писателю Алексею Максимовичу Горькому»: «Горько думать нам о Горьком-эмигранте».

Но почему же в таком случае его травила белогвардейская пресса? Яблоновский, к примеру, провозгласил очерк о Ленине величайшим преступлением в истории русской печати. Ни больше, ни меньше!

Приведем характерное свидетельство современника, писателя Далмата Лутохина, встречавшегося со всеми крупнейшими представителями русской эмиграции: «Навещаю Горького. — Вот первый действительно сильный человек, с которым сталкиваюсь за рубежом. — Интересуется Западом, в курсе и литературных, и научных, и политических дел. Отсутствует интерес к дрязгам, нет желания играть роль, поражает безмерная любовь к культуре и стремление сделать, что в силах, для родного народа. Гулливер среди пигмеев»[24].

Во многом именно противостоянием «Горький — эмигранты» и обусловлен характер публикаций прессы русского зарубежья. Этим, но не только этим… Оставаясь выразителем судеб и интересов народа, Горький поднялся в своем развитии на огромную духовно-интеллектуальную высоту, стал образованнейшим писателем планеты. Между тем во время юбилея наряду с вполне естественными формами выражения народной любви к писателю имели место и такие, в которых проявлялось несколько упрощенное, скажем так — простонародное представление о нем (как же, Максимыч, наш, человек из низов!). Грузчики Царицына избрали Горького почетным членом своей артели и послали в Сорренто членский билет и расчетную книжку.