Мы так и не знаем, что же именно произошло с моим мужем, но зато я узнала кое‐что другое. В том году я получила самый дорогой рождественский подарок. Мой муж все еще был со мной. А значит, надо идти вперед, дорожить каждым днем, проведенным вместе с ним, не беспокоиться по мелочам и любить так, как будто завтрашний день никогда не наступит.

Л. Д. Стаут

Надежда на будущее

Рождество говорит нам: мы никогда не одиноки.

ТЭЙЛОР КОЛДУЭЛЛ

Корзина для игрушек лежала перевернутой на полу. Куклы, паровозики, плюшевые мишки и машинки были разбросаны по всей гостиной, но я даже не думала о том, сколько времени потребуется, чтобы все это прибрать. Мое внимание было приковано к одной‐единственной вещи. Это был игрушечный Коржик [16]из «Улицы Сезам», чей живот светился при нажатии.

В углу комнаты светилась огнями огромная елка, под которой лежали многочисленные подарки в красивой яркой обертке. Рядом играли трое моих темноволосых детей, но они были еще слишком маленькими, чтобы понимать, что такое подарки и Рождество. Но если бы знали, они бы поразились, как отличается этот год от предыдущего, когда самым первым подарком на Рождество в жизни моих сыновей оказалась кукла Коржик от незнакомца. Пару таких игрушек кто‐то анонимно пожертвовал моим недоношенным сыновьям‐близнецам.

Когда нам передали этих кукол, мальчикам было четыре недели. Я вошла в больничную палату и обнаружила у их инкубаторов двух Коржиков в упаковке. В пакете не было никакой открытки или записки, лишь две ярко‐синие куклы с выпученными глазами, которые таращились на меня. В стерильной больничной среде я почувствовала огромную благодарность за игрушечных Коржиков.

Это был милый, хоть и странный подарок. Я не знала, почему кто‐то выбрал именно Коржиков для этих слабеньких малышей.

На День благодарения, когда я лежала в больнице на сохранении из‐за риска преждевременных родов, мой муж вместе с нашей дочкой отправился за елкой. Ему хотелось устроить для нее праздник. Тогда ей было одиннадцать месяцев. Вместе украсили рождественское дерево, и теперь оно стояло в нашей пустой гостиной.

Во всей последовавшей суматохе про елку совсем забыли. Когда меня без близнецов выписали из больницы и я приехала домой, весь пол был усеян сотнями иголок. Дерево совсем осыпалось, и только самые легкие украшения могли держаться на практически голых ветвях. Это было жалкое зрелище, болезненное напоминание о том, что настоящего праздника в этом году не будет. Несколько подарков, которые мы купили нашим новорожденным малышам, так и остались неоткрытыми под кучей сосновых иголок на полу в гостиной.

После Нового года мальчики достаточно окрепли, чтобы отправиться домой. Кукол мы привезли с собой, бросили в корзину для игрушек и забыли, как и обо всем остальном, – всю свою энергию мы тратили на заботу о двух неокрепших младенцах.

С того времени прошел год, и с приближением очередного Рождества в памяти всплыли воспоминания о том Рождестве – пробирки, анализы, осмотры, капельницы, переливания крови. Я вспомнила все – и запах антибактериального мыла, и путь в больничный туалет через весь коридор, и боль от ходьбы из‐за недавнего кесарева сечения.

Я помню, как заглядывала в соседние палаты с младенцами на ЭКМО[17] и гадала, кого выпишут раньше нас. Однажды меня напугала мысль, что не все дети благополучно покидают стены больницы. Я изо всех сил молилась, чтобы с моими все было хорошо.

Теперь я сидела в уюте своего теплого дома, любуясь этими Коржиками, пока у моих ног играли трое детей. Я думала о незнакомце, который их подарил. Кто‐то знал, что, пусть через много месяцев, но однажды мои сыновья будут с удовольствием нажимать на живот Коржика и смотреть, как он светится.

Я взяла в руки маленькую куклу и поцеловала ее в макушку, а потом отдала сыну. Он сначала укусил игрушку за ухо, а затем бросил ее и стал играть с почтовыми конвертами, которые случайно упали на пол. Я подняла куклу и уселась с ней на диване, поглаживая ее синий мех. Возможно, этот подарок был не только для моих сыновей. Просто мой щедрый и мудрый даритель знал, что родителю нужна надежда на будущее – на тот самый день, когда его ребенок сможет играть с куклой.

Кристин Болдуин Хомси

Кукольный дом

На вещах, сделанных своими руками, остается отпечаток человека, который их сделал. Когда берешь такую вещь в руки, тебе становится менее одиноко.

ЭЙМИ БЕНДЕР, «ВЛАДЫЧИЦА КРАСОК: РАССКАЗЫ»

Был канун Рождества, и моя мать провела весь день в прачечной. Все в моей семье знали, что она готовит для меня особый рождественский подарок. Поэтому меня уже несколько недель не пускали в хозяйственную комнатку, где стояла стиральная машина.

Мне было девять. Больше всего на свете я хотела велосипед «Швинн» с десятью скоростями. Как самая младшая из пятерых детей, я редко получала новые вещи, но была уверена, что в это Рождество мне уж точно подарят новый велосипед с изогнутым рулем. Наконец‐то я стану крутой!

Мне не пришло в голову, что велосипеды обычно привозят в собранном виде, и, чем бы там моя мама ни занималась за закрытыми дверями неделями напролет, это точно не велосипед. Как и все дети, я видела и слышала только то, что соответствовало той истории, которую я себе рассказывала: мне купят новый велик.

Интересно, каким он будет? Синим, как у моей подружки из соседнего дома? Или блестящим и красным, как в магазине? Может быть, он вообще будет хромированным. Я улеглась в постель и не могла уснуть почти всю ночь – у меня в голове так и крутились велосипедные колеса.

Рождественским утром я проснулась вне себя от нетерпения. Я выскочила из постели, разбудила старших братьев и сестер и даже ненадолго задумалась о погоде. Как же мне ездить на велосипеде по снегу, которым неизменно заваливало Миннесоту? Но нет ничего непоправимого: я пожала плечами и вытащила из шкафа сапоги.

Спустившись, я остановилась. Отец стоял у елки с «Полароидом» наготове. Все уставились на меня и в нетерпении ждали моей реакции. Я осмотрела все вокруг, но в гостиной не оказалось велосипеда с десятью скоростями. Но тут я заметила под елкой подарок без упаковки, но с огромным красным бантом.

Это был кукольный домик.

Меня накрыло чувством разочарования. Мне не подарят блестящий велосипед. Я не помчусь на нем по Пайнхерст‐авеню. Зря я была так уверена, что получу