тень, что слегка затемняет щёлку у двери. Одна, вторая попытка… на третьей железная головка пролезает, и я вытаскиваю ключ. Сажусь прямо на пол, огорошенная тем, что моя сила сработала ТАК. Наверное, эти забыли (или оставили) ключ в двери, какой-то первоклашка налетел на неё, вот он и выпал… Ох, заткнись, голос разума! Почему бы тебе не признать это простое чудо! Нет, не чудо, это сделала я сама! Я, Арабелла!

– Тюрьма в моей голове! – произношу я вслух, выходя в пустой коридор из открытой настежь двери кладовки.

Я никогда ни перед кем больше не буду оправдываться. Я всегда была свободна. Ключ всегда в двери, стоит только захотеть.

Анна Михайловна смотрит на меня сначала сурово, а потом со… страхом, что ли. Застыла на начале фразы (она не пускает на уроки с опозданием больше десяти минут), но почему-то не договаривает. Не выгоняет. Как будто увидела… силу. Класс перешёптывается, когда я нарочито спокойно прохожу на своё место на первой парте середины ряда и сажусь. Выпускаю учебник из рук, и он плашмя падает рядом с сумкой. И мне снова не делают замечание. На моём двойном листочке лежит распечатка с заданием контрольной. Треугольник со сторонами A, B и вопросом на C привлекает моё внимание. Любопытно. Сама мысль о том, что это любопытно, – любопытна.

Склоняюсь над листочком, переписывая в столбик значения из задачи. Важно всё упорядочить. Но за пределами этого действия лежит страх. Дальше начинается область знания. А я ничего не знаю. Не учила.

Гляжу на свои руки: левая придерживает листочек, правая водит ручкой, словно сама по себе. Ногти на обеих руках обкусаны. Через белый рукав блузки серой полосой тянется след грязи, на тетрадный листок, прямо на мою фамилию, соскальзывает капля пота. Я представляю, как выгляжу со стороны. Чучело, выбравшееся из каморки. Вот только зачем, если я ничего не могу сделать?

Представляю, как она трясёт передо мной двойным листочком с двойкой и орёт: «Выбирай, что хочешь делать всю жизнь! На кассе в „Макдаке“ стоять? Горшки выносить за слабоумными? Цветами торговать? Улицы мести? У тебя большой выбор!» На что я рассчитываю? Что спасёт суперсила? Она не поможет решить задачу. Я не смогу. Всё кончено. Даже треугольник глядит на меня с укором.

Так, спокойно. Соберись.

Ты стоишь прямо за дверью класса и передаёшь мне эту мысль.

Как я соберусь? Я ничего не знаю!

Да всё ты знаешь. Ты читала учебник сто раз. Нужно просто сосредоточиться.

Я сосредотачиваюсь. Представляю себя дома, в комнате. Открываю учебник, смотрю на страницу с заданием – и вижу этот чёртов треугольник! Или его близнеца, не важно.

Молодец. Что делаешь дальше?

Дальше я лезу в телефон, чтобы ответить Сирил или Джей-Джею. Кстати, сходка в субботу. Всё ли готово? А вдруг мне кто-то написал срочный вопрос?

Не отвлекайся!

Уже поздно! Я отвлеклась тогда – а значит, теперь не смогу вспомнить, что было в задаче!

Это не важно. Давай как будто ты помнишь. Давай как будто тогда ты всё сделала.

Но я не сделала! Я не смогу!

Спокойно. Сейчас важно только спокойствие и сосредоточенность. У тебя мало времени. Давай как будто мы закрыты в герметичном отсеке без скафандров и у тебя есть всего двадцать минут, чтобы решить эту загадку и выбраться, иначе нас выбросит в открытый космос. Если ты будешь думать только о том, что скоро умрёшь, ты реально скоро умрёшь. Так что сосредоточься на задаче. Вместо того, чего у тебя нет, подумай о том, что у тебя есть.

Это, наверное, самая длинная речь, которую ты произнесла за всё время нашего мысленного общения. Немного безжалостная, но я и не хотела жалости – я хотела помощи. Итак. Что бы ты сделала на моём месте?

Я представляю себя плавающей в невесомости в железной клетке, двери которой откроются не от пинка, но сработают на правильную команду, её нужно только подобрать… И – ты права – осталось всего двадцать минут… до конца урока… до конца. Я делаю большой вдох, словно берегу кислород. Слёзы на лице высохли, застыли двумя неровными дорожками. Глаза болят от силы, с которой я всматриваюсь в условия задачи… И вдруг меня озаряет. В мультиках такие моменты изображают лампочкой, которая внезапно загорается над головой персонажа. Вот такая лампочка загорается как бы изнутри моей головы и на секунду освещает стену пещеры, покрытой письменами. Этого мгновения достаточно. Я хватаю ручку, пишу под условием: «Доказательство». И продолжаю писать и чертить. Один раз размышления заводят меня не туда, я теряю нить. Но проматываю мысли назад, откатываясь к той вспышке, зачёркиваю неверный путь и продолжаю дальше. Я почти уже закончила, почти нашла С, как вдруг…

– Сдаём листочки. Быстро. Да, это всех касается. Занятие окончено.

Староста почти вырывает у меня из рук листок с заданием и двойной листок с каракулями. Я успела написать значение С или нет? Не помню. Я вообще ничего не помню. Выхожу на крыльцо, будто присасываюсь к баллону с кислородом. Мне кажется, я сделала что-то невыразимо правильное, типа, спасла жизнь. Просто обычно, если я не могу решить пример, сижу и плачу от бессилия, а в этот раз… забыла. И постаралась просто сделать всё, что могу. Так ты всегда поступаешь, да?

Контрольная по геометрии – ерунда, в жизни есть проблемы посерьёзнее.

Ты права. Ты всегда права.

Арабелла. Не надо меня слушать. Надо слушать себя.

У меня есть суперсила.

Мы идём домой, вдыхая запахи весны как обещание свободы. Я даже музыку забываю включить.

Наш космический корабль на бетонном полу гаража Кайлиных родителей представляет собой горстку обломков. Нет, кучу мусора. Фрагменты деревянной мебели, картон, стойки, на которые в магазинах ставят грузы. Инструменты в гараже были, но бо́льшую часть принесла Сирил. Впервые взглянув на кучу, я прихожу в ужас: как это может превратиться в Мэгги? Мы как дети, которые строят домик на дереве, представляя, что это настоящий дом. По лицам народа понимаю, что не одна усомнилась в успехе нашего предприятия. Но Сирил разворачивает чертёж и, раздвинув нас локтями, бросается ворошить кучу, мы присоединяемся. Даже Этти, пол-утра ворчавшая, что не может портить свежий маникюр. Даже Лиз, раздававшая только ценные указания. Когда извлечённый фрагмент подходит тютелька в тютельку, мы победно вскрикиваем, но чаще – материмся. К полудню все помирают от усталости в каменном чреве гаража, но запчасти нашей Мэгги собраны, остаётся только,