пойдём прогуляемся? — предлагает Арчи и тянет к выходу.

Где-то на глубине сознания бьется мысль, что все это неправильно. Не так. Не хочу.

Но проклятое веселье, магическая пыльца, застилает разум, подменяет истинные желания и здравый смысл.

— Руки от нее убрал! — рявкает ледяной голос за моей спиной. И стая мурашек, которые проносятся табуном по телу, подсказывает наверняка, кому он принадлежит.

— Ариана может сама решить, — упрямится Арчи, но все таки ежится под обжигающим взглядом темных глаз и предусмотрительно отпускает меня.

— Ариана, идем, — Тейран протягивает мне широкую ладонь.

— И не подумаю, — фыркаю.

— Быстро, — Тейран говорит тихо, но в голосе вибрирует неприкрытая угроза.

— Не приказывай! — мне же, напротив, хочется кричать.

— Только попробуй ослушаться!

14

— Только попробуй ослушаться! — кажется, терпение дракона утекает, словно песок сквозь пальцы.

Но ведь я же рисковая. Не могу жить по правилам. Мне всегда нужно идти в противоположную сторону. Не самое лучшее качество, стоит признать.

— Идём, Арчи, здесь душно, — игнорирую руку Тейрана, и вкладываю свою в ладонь Арчибальда. — Проветримся.

Поворачиваюсь к Эль Харриону спиной. Зря.

Потому что лопатки вибрируют от тихого рыка.

Это ОН так рычит?

— Сейчас проветришься, — цедит Тейран.

Сильные, крепкие, словно высеченные из камня руки смыкаются на моей талии и тащат назад.

Успеваю лишь пискнуть.

Земля уходит из под ног, мир переворачивается с ног на голову, и я оказываюсь на плече у Тейрана.

Он просто взваливает меня себе на плечо и молча уходит прочь, куда-то тащит.

Золотая ткань сбивается на талии, путается в волосах.

— Ты… Наглый, упёртый, неотесанный дракон! Отпусти немедленно! — гневно фырчу я.

Ответом мне служит лишь равнодушное хмыкание.

Хотела уйти от дракона? Вот уж дудки. И это злит. Жутко так злит, до белых точек в глазах.

— Куда ты меня тащишь? — в ход идут кулачки, которые я обрушиваю на спину магистра.

Ответом меня не удостаивают.

Сознание опаляет жгучий стыд. Меня тащат словно мешок картошки на глазах у всей Академии! Какой позор!

Выбившись из сил, замолкаю. В конце концов, своими криками я привлекаю ещё больше внимания.

Вскоре Тейран легко отпускает меня и ставит на ноги в его комнате. Аккуратно расправляет складки платья и отходит.

— Доволен? — восклицаю я. — Притащил в свою нору, запер и считаешь, что прав?

— Я не слишком доволен, отвечая на твой первый вопрос, — магистр так спокоен, что я завожусь ещё сильнее. — Ты не в себе.

— Это ты не в себе, раз считаешь, что можешь меня таскать как свою вещь!

Дышу часто. Так, что тугой корсет платья сдавливает рёбра.

Я так зла, что не замечаю, когда поддельная эйфория успела улетучиться. Мне уже совсем невесело.

Скорее, стыдно. За себя.

Отворачиваюсь к окну и смотрю на густой лес. Вдруг вспоминаю про сон, который раньше мучил меня. В том кошмаре тоже был лес, так похожий на этот. А ещё чудовище с горящими глазами, которое гналось за мной.

Мне вдруг становится холодно и начинает колотить мелкая дрожь. То ли отголоски воспоминаний, то ли последствия внезапно закончившейся эйфории.

На плечи ложится что-то мягкое. Плед и руки Тейрана.

— Я не считаю тебя вещью, — его тихий шёпот у виска. — Но ты моя.

— И теперь я должна сидеть и не высовываться? — спрашиваю упрямо. — Посадишь меня под замок?

— С удовольствием. Но ты сначала хотела сдать экзамены, я помню.

— Я не буду сидеть в твоей башне и после.

— Это будет не башня, а комфортна комната, — невозмутимо сообщает Тейран.

— Ты спятил? Никогда! — моему возмущению нет предела. Какой-то каменный век.

То ли от возмущения, то ли от действительно тесного корсета, но мне ощутимо перестаёт хватать воздуха.

Делаю несколько глубоких вдохов и облокачиваясь на подоконник.

Упасть не дают только сильные руки, что крепко держат.

Руки, которые добираются до шнуровки платья и один за другим ослабляют тугие шнурочки.

Что он делает?

Сердце пропускает пару ударов и разгоняет по телу не кровь. Нет. Какую-то жгучую силу, заставляющую плавиться.

— Ч-что ты делаешь? — шепчу я.

— Ослабляю шнуровку, — хрипло отвечает Тейран. — Слишком туго, мешает тебе дышать.

Магистр прижимает меня к своей груди, и под лопатками я чувствую жёсткость его камзола.

Руки Тейрана порхают по моему корсету, ощупывая каждую бусинку. Но с каждой секундой прикосновения становятся все тяжелее.

Поднимаю на него глаза и снова тону. Тону в пожаре его тёмных глаз. Они так близко. Но ещё ближе — губы.

Его губы, чуть жесткие и горячие, покрывают невесомыми поцелуями мои озябшие плечи, с которых с мягким шорохом спадает плед.

Шея, ключицы, впадинка между них. Кажется, Тейран не пропускает ни миллиметра. И каждое новое касание рождает в моем теле новую вспышку искр. Они рождаются в том месте, где губы дракона касаются кожи и сладким отголоском проносятся в низ живота, а по позвоночнику спускается толпа мурашек.

Разворачиваюсь к Тейрану лицом и обвиваю крепкую шею руками. Хочу больше.

Но магистр оказывается быстрее и жадно накрывает мои губы своими.

Мне кажется, что я растворяюсь. Плавлюсь в этом жарком поцелуе, его руках.

Тейран зарывается ладонями в мои волосы, отстраняется от губ, и я ощущаю его дыхание на щеке. Едва прикусывает мочку уха и дует на неё, выбивая из меня тихий всхлип.

И тут же резко все заканчивается.

Открываю глаза и удивленно ими хлопаю, фокусируя взгляд на драконе.

— Ты еще под действием эйфории, — припечатывает Тейран и одним точным движением разворачивает меня снова спиной к себе, принимаясь свободно и ловко зашнуровывать платье.

— Нет, я уже пришла в себя, — как я ни стараюсь, но в мои слова все же проскальзывает обида.

— Действие, конечно, ослабло. Но не до конца. И вообще, — он снова разворачивает меня к себе лицом, закончив со шнуровкой. — Кто дал тебе сахарные цветки?

Ну вот, снова допрос.

— Ты знаешь, что они запрещены в Академии?

— Не знаю, поэтому и привезла их с собой из дома. И вообще. Я устала. Можно мне уже пойти к себе?

Ощущаю и впрямь себя так, словно недавно по мне проехался поезд. Это такая расплата за несколько десятков минут веселья?

— Я провожу тебя, — кивает Тейран, и мы уходим прочь.

Сухо прощаемся у дверей моей комнаты, словно и не целовались как два одержимых всего пять минут назад.

Я закрываю за собой дверь и без сил падаю на кровать, проваливаясь в беспокойный сон.

Не знаю, сколько прошло времени, но просыпаюсь я от шума воды.

Должно быть, это Франка вернулась с праздника и теперь плещется в ванной.

Так и есть.

Подруга выходит из душа, тихо