это, малая, помнишь, че произошло перед тем, как ты упала и отключилась?

— Смутно, — честно признаюсь я. Помню каких-то людей, что гнались за мной, но смутно.

Вообще, вся моя жизнь до комы — в моих воспоминаниях лишь мутный комок.

И только Академия — яркое пятно. Настолько, что больно.

— Ну в общем, на квартиру возвращаться нельзя. Я пока у Серого обитаю, ну помнишь, который в Рытвино живет, в деревне?

Видно, по моему отрешённому взгляду Лешка догадывается, что я не помню от слова совсем ни Серого, ни Рытвино. И поэтому что-то рассказывает, как мы когда-то к нему ездили на выходные шашлычить.

Для меня же это просто набор букв. Никаких воспоминаний.

— Ладно, малая, я побегу. Дела, сама понимаешь, — собирается Лешка. Потому что да, собеседник из меня сейчас не ахти. — Я тут вещей твоих собрал немного, оставлю на тумбочке. И, кстати, ты изменилась. Так сразу и не узнать тебя.

И, попрощавшись, уходит.

Спустя еще пару недель, меня выписывают.

Стоя на ступеньках больницы, ловлю губами холодные капли дождя, задрав голову вверх.

Прикрываю глаза.

Лешка больше так и не объявлялся с последнего посещения.

Ощущаю себя такой одинокой.

Куда идти?

Кому я нужна здесь?

16

Простояв так пару минут, беру себя в руки.

Что ж, быть одной мне не привыкать. Я сирота. Была и осталась. Пора возвращаться в свою реальность.

Решаю все-таки отыскать Рытвино и Лешку, раз деваться мне все равно больше некуда, поэтому бегу по лужам на станцию.

Заберу, по крайней мере, свои вещи. Вернусь на работу. Сниму комнату. Да, вот и план. Шаткий и хлипкий, но какой-никакой план.

От понимания, что делать дальше, даже веселее как то становится.

На ближайшей станции ищу в расписании нужную мне станцию и платформу.

Еду, конечно, без билета, денег нет ни копейки.

Что ж, придётся побегать зайчиком, если пойдут контролеры. Но мне везёт. Еду я спокойно, рассматривая проносящийся пейзаж и свое отражение.

В задумчивости веду по пыльному стеклу.

Да, Лешка верно заметил, я изменилась.

Если я верно помню себя прежнюю.

Волосы длиннее, и цвет насыщенно-каштановый, глаза ярче. Такая улучшенная версия меня.

Словно моя внешность переплелась с другой. Той, в существовании которой я теперь не уверена.

Выхожу на нужной станции и растерянно оглядываюсь по сторонам, гадая, куда двигать дальше.

Пытаюсь напрячь память, Лешка же говорил, мы здесь бывали.

Но в голову почему-то лезут совсем другие кадры.

Эти воспоминания словно обжигают глаза, опаляют душу. Сердце остро щемит.

Золотое платье, красивое и неудобное, сплошь расшитое бисеринками.

— Ч-что ты делаешь? — шепчу я.

— Ослабляю шнуровку, — хрипло отвечает Тейран. — Слишком туго, мешает тебе дышать.

Магистр прижимает меня к своей груди, и под лопатками я чувствую жёсткость его камзола.

Руки Тейрана порхают по моему корсету, ощупывая каждую бусинку. Но с каждой секундой прикосновения все тяжелее.

Поднимаю на него глаза и снова тону. Тону в пожаре его тёмных глаз. Они так близко. Но ещё ближе — губы.

Его губы, чуть жесткие и горячие, покрывают невесомыми поцелуями мои озябшие плечи, с которых с мягким шорохом спадает плед.

Шея, ключицы, впадинка между них. Кажется, Тейран не пропускает ни миллиметра. И каждое новое касание рождает в моем теле новую вспышку искр. Они рождаются в том месте, где губы дракона касаются моей кожи и сладким отголоском доносятся внизу живота, а по позвоночнику спускается толпа мурашек.

Разворачиваюсь к Тейрану лицом и обвиваю крепкую шею руками. Хочу больше.

Но магистр оказывается быстрее и жадно накрывает мои губы своими.

Мне кажется, что я растворяюсь. Плавлюсь в этом жарком поцелуе, его руках.

Тейран зарывается ладонями в мои волосы, отстраняется от губ, и я ощущаю его дыхание на щеке. Едва прикусывает мочку уха и дует на неё, выбивая из меня тихий всхлип.

И тут же резко все заканчивается.

Не могло же все это быть игрой воображения?

Причудливой выдумкой моего подсознания? Разве такое возможно?

Я все так ярко и остро помню.

Стою, прислонившись к холодному бетонному столбу, ощущая соль на губах. Выть хочется, да только разве это поможет.

Холод пробирает до самых косточек, кажется, я и сама скоро стану столбом. Буду стоять так и стоять.

Стоп.

Что-то я совсем расклеилась, нельзя так.

С трудом отдираю себя от опоры и шагаю прочь от станции.

Ветер нестерпимо воет, раздувая волосы. Закоченевшие ноги не хотят идти. Но я упрямая. Дойду.

Виднеется лес, а прямо перед его кромкой — ряд деревенских домов. Покрутив головой по сторонам, не вижу больше никаких признаков жизни, и иду к ним.

Вроде бы и идти не так далеко, но когда я подхожу к первому, совсем выбиваюсь из сил.

Останавливаюсь на минуту, прислоняюсь к деревянному забору, чтобы перевести дух, и гадаю, в каком же доме остановился Лешка.

Начинает смеркаться, и в окнах потихоньку зажигаются огни.

Бреду от одного забора к другому, заглядывая в окошки. Кто-то накрывает на стол, учит с детьми уроки.

Бреду дальше.

Кто-то ссорится, а где-то и вовсе темно и одиноко.

Тихо сползаю по забору и плюхаюсь на холодную землю.

Смотрю в темное небо, усыпанное сотням тысяч звёзд, и делаю то, что не делала никогда раньше.

Обращаюсь к Вселенной с просьбой. Нет, мольбой.

Чтобы меня услышал единственный человек, который дорог мне больше себя. Да и не человек, если быть точной. Дракон.

Просидев так по ощущениям вечность и окончательно замёрзнув, все-таки встаю.

Не знаю, Вселенная или просто мне повезло, но подходя к следующему дому, вижу в окне вихрастую рыжую голову друга.

Открываю калитку и стучусь.

— О, малая, привет! — встречает меня друг. — Заходи. Как добралась?

— Думала, что уже не найду вас, — сиплю немного обиженно, хоть и не хочу показывать.

— Э, лан тебе, ты ж знаешь, мне лишний раз высовываться нельзя.

Заходим в тёплый дом.

В небольшой кухоньке — шумит застолье.

— Давай, для согрева, — протягивает мне рюмку друг. А за столом, ухмыляясь, сидит ещё один — Серый, должно быть.

— Лешк, я устала, еле доползла, — потираю задубевшие пальцы, которые от тепла начинает ломить.

Сейчас бы в горячую ванну. Но судя по тому, что я вижу, в доме особые удобства не предусмотрены.

— Мне бы отдохнуть, покажешь, куда кости кинуть можно?

Лешка хмыкает, опрокидывает стопку в себя и кивает за порог.

За узким коридорчиком дверь в комнату.

— Наши хоромы, — улыбается мне Лешка. — На первое время. Не сердись, мы с Серым посидим немного, перетереть нужно кое-что. Да, кое-какие вещи твои притащил из