Иггельд второй раз выронил ложку, подхватил, горячая кровьприлила к лицу, заговорил так торопливо, что голос сорвался на жалобный писк:

– Молодежи? А я кто?.. Мне еще девятнадцать… Через тримесяца двадцать лет!.. Здесь такие, как я, все еще драконьи стойла чистят! Ясам еще всему учусь!

Апоница хмыкнул.

– Какие-то мелочи ты, конечно, не знаешь. Но прекраснобез них обходишься, не так ли? Вся сложнейшая система управления, чтонеобходима для дракона со штырем в загривке, тебе ни к чему. У тебя свой путь…Я все еще, если честно, в него не верю…

– Почему? – спросил Иггельд. Повторил растерянно ис испугом: – Почему?

Апоница развел руками.

– Как тебе сказать… Одно дело – научить ломатьстены в каменоломнях. Или рубить дрова. Другое – вот так с драконами… Этотак же, как не каждого можно научить петь. Даже из тех, кто в самом деле хочетпеть. Понимаешь?

– Нет, – признался Иггельд. – Мне кажется,это так просто! Я ж ничего не знал, не умел, но Черныш… вон опять заглядывает вокно!

– Просто, – пробормотал Апоница. – Да-да,просто…

Просто птенцу научиться летать, а поросенку это непросто.Даже если очень стараться. Ладно, расскажи, что понадобится для задумки, я тутначну подготавливать.

Долина казалась ему запертой в каменный мешок, он долго непонимал, почему такой сквозной ветер, пока в тот раз со спины Черныша не увиделв самой дальней стене сквозную пещеру, а потом вместе с ним обследовал,цепляясь за камни, чтобы лютый ветер не вышвырнул из окна на высоте парящихорлов.

Пещера широкая, со стертыми до блеска стенами, все острое затысячи лет заглажено, десять драконов пройдут бок о бок. Лютый ветер, врываясьв долину, проносится по ней, как табун озверевших артанских коней, перед дыройстягивается в тугой ревущий узел и вламывается вовнутрь, с тем чтобы пронестисьчерез широкую каменную дыру, отполировывая ее стены, пол и потолок, и сгрохотом вырваться с той стороны на свободу.

Если бы каким-то образом заткнуть эту дыру, то ветер в самойдолине потерял бы половину своей мощи, если не больше. Но дыра неимоверноогромная, а ветер в ней не ветер, а ураган, утащит любые камни и вышвырнет издыры на той стороне, как песчинки…

Если первую зиму они едва пережили, то каждая следующаяпроходила легче, он мог думать уже Не только о том, как бы выжить да как быпережить еще ночь. Теперь без остановок для отдыха летал не только в ГородДраконов, но даже до Кушака, самого дальнего города Куявии, где драконов незнали и никогда не видели. Он оставлял дракона возле городской стены, быстропокупал все диковинки, каких не знали в Городе Драконов, и спешил вернуться кЧернышу, что от нетерпения готов разнести городскую стену и ворваться в город,круша по дороге дома, только бы поскорее увидеть дорогого и любимого, самогообожаемого и замечательного человека на свете, своего папу!

Теперь Черныш большой и сильный дракон, Иггельд излетал нанем всю Куявию, все земли, княжества, побывал в крепостях, вылетал в сторонустольного града Куябы, сильно трусил при виде черных башен колдунов: кто знает,какие у них приказы по охране столицы, но с каждым разом кружил все ближе,однажды набрался отваги и пролетел над самим городом, жадно смотрел на огромныесказочные дворцы с покрытыми золотом крышами, видел, как народ останавливаетсяи, приложив ладони козырьком к глазам, провожает его взглядами.

И однажды, возвращаясь в свою долину, наконец-то рассмотрелнад входом в туннель растрескавшиеся скалы, нависающие глыбы. Видел их,конечно, и раньше, но сейчас как будто ощутил сильнейший толчок в сердце.

– Черныш, – сказал он охрипшим голосом, –похоже, я нашел нам новую игру…

Конечно, и сотня каменотесов не смогла бы вот так взбиратьсяна самый верх, вбивать деревянные колья, поливать водой и ждать, пока теразбухнут и начнут ломать камень. Даже в пещере среди ночи они слышаливнезапный короткий сухой треск, а долгие мгновения спустя – тяжелый удар оземлю. Глыбы откалывались нехотя, разбивались, падали не всегда прямо передвходом, самые мелкие утаскивало ветром и вышвыривало с той стороны, но Иггельдупорно поднимался на спине Черныша, которому уже надоела эта непонятная игра,вбивал десятки кольев, выливал бочки воды.

Почти месяц он без перерывов ломал камень, вход завалиликрупные глыбы, а между ними он набросал мелочи, даже щебня, и наконецизнуряющий все эти годы ветер… прекратился!

Нет, он, конечно, врывался в долину, уж очень удобнаядорога, но сразу же наталкивался на стену, терял разбег и оставался простымветром, а не той жутью, что отравляла жизнь.

Закончив, он кликнул Черныша, тот патрулировал над долиной игонял журавлей, что осмелились пролететь чересчур близко от запретной зоны.Черныш, хотя в это время с раскрытой пастью ловил вожака журавлиной стаи, а тотвиртуозно уворачивался, сразу заметил призывный жест, оставил журавлей ипонесся вниз, сложив крылья.

Журавли что-то кричали вслед, то ли уверенные, что трусубежал, то ли сочли, что вообще убили это большое и толстое. Черныш наконецрастопырил крылья, но его еще несло к земле, как падающий камень, крыльятрещали под напором ветра, мышцы вздулись таким чудовищными буграми, чтоИггельд напрягся и стиснул кулаки, передавая часть своей мощи крылатому другу.

Черныш выставил лапы, ударил о землю задними, они сильнее, итут же треть веса обрушилась на передние. Он присел под собственной тяжестью,но, Иггельд заметил, брюхо едва-едва коснулось земли, и тут же выпрямился налапах и даже помахал хвостиком: мол, оценил, какой я молодец?

– Оценил, – согласился Иггельд сердито. –Заикой оставишь!.. А если бы мордой о землю?.. А еще лучше – задницей?

Черныш снова помахал хвостом, извернулся и лизнул, покаИггельд таскал, надевал и прилаживал упряжь. У папочки руки заняты, и можновоспользоваться, слизнуть часть его обожаемого запаха, приобщиться, стать ещеближе и роднее, стать на него похожее.

– К Апонице, – сказал Иггельд, пристегивая ремень.

Кровь отлила от лица, собравшись вся в том месте, которымЧерныш рисковал шарахнуться о землю, а когда крылья перестали возносить их наскорости выпущенной из тугого лука стрелы и тяжесть отпустила, он подумал, чтоникто из старых наездников не упоминал вообще о памяти драконов. Ведь он ужепросто говорит: «К Апонице» – и знает, что Черныш полетит прямо к ГородуДраконов, там нацелится сразу на знакомый двор и опустится прямо посредине. Какон помнит такие слова, как «Куяба», «Кушак» и еще не меньше двух сотен слов?Если, к примеру, сказать: «К князю Велигору», где побывали только однажды тригода тому, то Черныш без колебаний свернет на юг, полетит по прямой и опуститсяточно на то место, где они в тот раз встретили князя.

Сейчас Черныш тоже пошел строго по прямой, снизился,пролетел над городом, едва не задевая крыши нарочито выставленными лапами, отвзмахов могучих крыльев по улице побежали пылевые смерчи. Во дворе бродиликуры, при виде черной тени разбежались с истошным кудахтаньем, но, когда Чернышопустился посреди двора, тут же вернулись доклевывать зерна: какой-то дракон нестрашен, известно же, что нет страшнее птицы, чем коршун.