пестрели иногда совершенно нетипичной для Шпиля завитушкой.

Ах, Архивы!

Беглецы слыли особенными людьми, и даже те, кто рождался на Шпиле и просто не мог обладать памятью о гвалте старого мира, все равно наследовал от родителей любовь ко всему тихому, гордому и несуетному.

Обитатели старого мира с целью увеселений посещали таверны. Беглецы предпочитали хорошую библиотеку.

Старый мир любил шумные представления. Шпиль тяготел к камерной музыке. И так далее, и так далее… Шпиль любил тишину.

Архивы были любимым заведением Деспоны – здесь можно было занимательно поскучать с хорошей книжицей и чашкой крепкого чая, а при желании даже завязать с кем-нибудь интересный разговор. Не в читальном зале, естественно, – здесь беседы были сродни преступлению. Для подобных целей в Архивах была общая комната и несметное множество комнатушек, разбросанных вдоль коридоров. Мерное свечение ламп, приглушенный свет коридоров и пряное дыхание книг – нигде более Десс не чувствовала себя настолько дома.

Нет, она знала, что нужно сделать.

Одним решительным движением девушка толкнула калитку и шагнула через порог.

Да, она хотела внутрь! И, да, она, страшно подумать, соскучилась!

Десс пересекла внутренний дворик по до боли знакомой мощеной дорожке, каждый камень которой впивался в подошвы с фамильярностью старого друга. Она потянула на себя массивную створку черных, сонливых дверей и шагнула в тускло освещенный зал. Высокие своды убегали во мрак. Впереди, между двумя взмывающими вслед за куполом полукруглыми крыльями лестницы, скромно виднелся стол дежурного клерка.

Десс не признала его. Возможно, новенький?

Она уверенно прошагала по мраморной плитке и, едва кивнув беспомощно улыбнувшемуся клерку, взлетела на второй этаж по своей нелюбимой левой лестнице. По правой можно будет спуститься потом, когда с чувством выполненного долга Деспона будет возвращаться домой.

Вдоль коридоров лежали ковры. Здесь ни один звук не должен был помешать говорящим, и мягкая бежеватая ткань деликатно не давала каблукам Деспоны сорваться на привычный звонкий цокот.

В этих лабиринтах Десс смогла бы сориентироваться и с закрытыми глазами. Третье ответвление по правую руку, через один поворот налево, и вот она, дверь с номером двести семьдесят четыре.

Десс легонько постучала.

– Да-да? – раздался из-за двери знакомый бархатный баритон.

Десс облегченно вздохнула – Рикардо никуда не делся. Он все так же добросовестно нес свою вахту. С другой стороны, а куда ему было идти? Роли, принятые на Шпиле, оставались за своими исполнителями на долгие-долгие годы, и только самые чрезвычайные из трагических обстоятельств могли порушить привычный порядок. Возможно, подобные обстоятельства были не за горами.

Десс приоткрыла дверь и смущенно заглянула внутрь.

– Здравствуй, шляпка! – рассмеялся Рикардо.

Десс еще раз с облегчением выдохнула. Помнит! Он помнил ее!

Его смех был мягким, как шелест книг. Интересно, он когда-нибудь повышал голос? Наверное, он мог изредка побранить тех, кто неаккуратно обращался с томами или проносил в каталог неприкрытую свечку. Что, в свою очередь, было практически невозможно, невообразимо и в чем-то немыслимо. Во-первых, Беглецам не свойственно было подобное безрассудство – Шпиль был коммуной единомышленников, а не портовым городом или университетом для отпрысков богатых родителей. Люди здесь берегли то, что имели. Во-вторых, сам Рикардо, случись похожая неприятность, сумел бы найти к нарушителю дипломатичный подход. Он всегда решал проблемы словами, а не конфликтами.

– Заходи, робкая шляпка! – подбодрил ее Рикардо.

Деспона послушно шагнула внутрь и прикрыла за собой дверь.

Она улыбнулась ему и тут же уставилась в пол.

– Дай угадаю, Деспона ДиМарко, – он придал своему голосу комичную суровость. – Тебе стыдно? Ведь так? Отвечай!

Деспона тут же подняла глаза и ответила ему не менее хмурым взглядом.

– Вот уж нет! – заявила она.

Теперь рассмеялись уже оба.

– Ах, Деспона! – Рикардо покачал головой. – Шутки-шутками, но ты могла бы почаще навещать старого архивариуса. Я скучал по тебе!

Старого? Деспона закатила глаза. Кто бы жаловался! Да, в его густой некогда черной бороде было все больше проседи и, да, в уголках его глаз появились морщинки – что вполне могло бы быть следствием постоянного чтения, и возраст тут был не при чем!.. Но назвать себя старым!? Немыслимо! Рикардо был все так же пружинисто бодр, как и в первый день их знакомства несколько лет тому назад, а его небольшой животик говорил скорее об общей сердечности его естества, нежели о злоупотреблении десертами, коих на Шпиле всегда было в достатке.

– Нарываешь на комплимент? – Десс осуждающе покачала головой.

– Вовсе нет! – укорил ее Рикардо. – Уж в твоем добром расположении я не сомневался никогда, пусть даже ты и продолжаешь держаться своей берлоги, прекрасная ты прогульщица! Но я очень рад, что ты наконец выбралась из четырех стен. Посмотри, до чего чудесный день!

– Он чудесный только потому, что так решил Фавр, запрограммированный случай или кто-то еще из числа тех, кто отвечает у нас за погодные капризы, – возразила Деспона. – Вот если бы он был чудесным исключительно по своему собственному разумению – только потому, что ему так заблагорассудилось, а не потому, что кто-то его надоумил, – то я бы с радостью разделила с ним доброе настроение. Но сейчас – нет, извините.

– Что я слышу? – улыбнулся Рикардо. – Диссидентские мысли? Неужели тебе надоело на Шпиле? Десс, я не могу поощрять подобные речи в стенах моего заведения!

– Что, у тебя теперь тоже нельзя говорить правду? – отшутилась Десс, подавляя небольшой и внезапный прилив страха. Мало что менялось на Шпиле… помимо вещей, незаметных глазу. Невидимые метаморфозы происходили здесь на ежедневной основе.

– У нас везде можно говорить правду, ты же знаешь, – подмигнул ей Рикардо.

Десс немного успокоилась. Видимо, Рикардо просто решил ее подразнить. Что же, пока все было очень знакомо.

– Ты же знаешь, что Шпиль – это мой дом, – с чувством сказала она. – Я с легкостью предпочту фальшивое солнце настоящему за возможность пожить собственной жизнью. Просто я не вижу смысла притворяться в том, что оно не фальшивое, – Деспона пожала плечами. – У всех городов есть свои недостатки.

– Тем более, за правду еще никого не наказывали, – многозначительно кивнул Рикардо.

– Э-э, совершенно точно, – согласилась Десс, надеясь, что ей удалось сохранить вопросительную интонацию в своем чересчур неуверенном ответе. Рикардо не обратил внимания.

– Как бы то ни было, я скучал, – он привстал из-за стола и указал ей на стоявшее напротив кресло для аудиенций. – Прошу вас, леди Деспона.

Он никогда не называл ее сокращенным именем – формалист до мозга костей.

– Боюсь, мне придется тебя немного расстроить. Я пришла с просьбой, – призналась Десс.

– Я так и знал, – Рикардо улыбнулся во все зубы. – Я же пригласил тебя сесть, Деспона! Ну