Леона вздохнула. Не хотелось воевать с сестрой, но та обращалась с ней как с предательницей. Она сыта этим по горло.

– Ты же не знаешь его так, как я, Мэй.

– Вот уж точно преуменьшение года.

Леона едва сдержала улыбку.

– Все будет не так плохо, вот увидишь.

На лице Мэй застыло угрюмое выражение.

– Он уже бросил тебя однажды. Что будет, когда он сделает это снова?

– Он так не поступит.

А вдруг он снова оставит ее?

Мэй покачала головой:

– Что ж, я останусь здесь. Когда это случится, помогу тебе собрать осколки разбитой жизни. Снова.

Прижимая Перси, Леона порывисто обняла сестру.

– Знаю, милая. За это я тебя и люблю. – Мэй, хлюпнув носом, обняла ее. – С тобой ведь все будет хорошо?

– Конечно, – без энтузиазма заверила сестра.

– Приезжай на следующей неделе. Перси будет скучать по тебе. И я тоже.

– А он там будет?

– Дом просто огромный. Ты с ним даже не встретишься, если сама того не захочешь.

Кивнув, Мэй чмокнула малыша в макушку.

– Ладно.

Они распрощались. Ни разу не оглянувшись, Леона вышла из квартиры, целый год служившей ей домом, усадила сына в автокресло и завела двигатель. Дорога предстояла неблизкая. Несмотря на мрачные предчувствия и нежелание жить с Байроном, теперь, на пути к нему, она испытывала странное чувство. Будто пришла домой.

Это чувство усилилось, когда она вырулила на подъездную дорожку перед особняком. Перси заснул в дороге. Байрон вышел встречать их.

– Вы здесь? – Он будто с трудом верил в реальность происходящего.

– Здесь. Малыш как раз просыпается.

– В таком случае у меня есть немного времени. – Он обнял Леону и поцеловал так страстно и крепко, что она едва не попятилась. В поцелуе не было ни капли медлительности и чувственности, лишь расплавленное неприкрытое желание. Как же она соскучилась!

Оторвавшись от ее губ, Байрон усмехнулся:

– Дожидался этого целую вечность.

– Боже мой. Это ты настоял, чтобы мы заказали мебель.

– И не напоминай. – Он снова поцеловал ее в губы, на этот раз куда более сдержанно. – Ты приняла решение?

– Какое решение? Я же здесь.

– О том, где будешь сегодня спать, – лаская дыханием щеку, прошептал Байрон.

Ее кожа вспыхнула огнем.

– Ах это.

– Да, это. – Он усмехнулся и поцеловал ее руку.

Леона понимала, что не стоит придавать интимной стороне отношений столько значения. Они будут жить под одной крышей и уже не раз были близки. Очень приятно, если он о ней позаботится. Вопрос в том, сможет ли она снова принадлежать ему физически и не лишиться при этом своего сердца?

Байрон шагнул к ней и обнял. Жест получился собственническим и очень жарким.

– Скажи мне, что хочешь разделить со мной ложе сегодня.

Между ними вспыхнуло мощное яростное пламя, вызвав у Леоны болезненные ощущения. Какой бы усталой она ни была, едва могла дождаться момента, когда ляжет в постель с Байроном. Здесь нет подрядчиков, ловящих каждое слово, или осуждающих сестер. Наконец-то они окажутся один на один со своей страстью. А решение, может или нет она ему доверять, подождет до утра.

Еще есть Перси. Малыш завозился во сне, но Байрон не выпустил Леону из объятий, поцеловал ее в ямочку под ухом.

– Скажи, что хочешь меня.

– Хочу, – выдохнула она. Байрон потирал губами чувствительную кожу у нее за ухом, Леона таяла в его объятиях. Она не смогла бы ответить отказом, даже если бы очень захотела. – Хочу, чтобы ты пришел ко мне, когда Перси заснет.

Байрон выпустил ее, проведя пальцами по шее и плечу. Она задрожала от его прикосновения.

– Я занесу твои сумки. Добро пожаловать домой, Леона.

Впервые за много недель Леона взяла выходной, чтобы отвлечься от мыслей об опорных балках и цветовых схемах, разговоров о том, какое сиденье для унитаза больше радует глаз или какой кожей лучше обтянуть стулья и диваны. И теперь не нужно больше ни перед кем оправдывать свои отношения.

Целый день она провела с Перси на детской площадке, а на обед съела жареную брокколи, сосиски и миндальные пирожные с сыром, приготовленные заботливыми руками Байрона.

После полудня Перси наотрез отказался спать. Будучи сильно взволнованным новой площадкой, новым большим домом и присутствием Байрона, он решительно не желал прилечь хоть на часок, пропустить много интересного. Как следствие, к вечеру он превратился в маленький разрушительный торнадо, портящий все, к чему прикасается.

– Он заболел? – с тревогой спрашивал Байрон, держа на руках извивающегося плачущего малыша.

– Нет, просто устал. Он ведь не отдыхал днем. Поэтому в его нынешнем состоянии нет ничего удивительного. Бывало и хуже.

Побледнев, Байрон посмотрел на обожаемого беснующегося человечка.

– Разве может быть еще хуже?

Леону пронзила вспышка страха. Неужели он готов передумать? До сих пор имел дело со спокойным, милым Перси. Ему не приходилось вставать ночью, чтобы успокоить беспрестанно плачущего сына, и он не сталкивался с капризами вроде нынешнего.

Она попыталась собраться с силами. Если Байрон намерен дать задний ход, лучше сделать это прямо сейчас. Еще даже сумки не распакованы, можно уехать минут через пятнадцать.

Эта мысль причинила боль. Байрон дал очень важное обещание, и ей была ненавистна его готовность все разрушить.

– Ладно. Я понял, днем ему обязательно нужно спать. И не отлынивать.

Леона искренне улыбнулась:

– Если бы мы смогли его накормить, я бы его укачала, и он бы заснул.

– Он проспит всю ночь?

– Скорее всего, нет. Но хоть на пару часов успокоится.

Байрон тяжело вздохнул, чем тут же отвлек Перси от завываний.

– Сколько же ты занималась этим в одиночку?

– Пять месяцев. Но мне помогала Мэй.

Держа на руках орущего ребенка, Байрон тепло улыбнулся Леоне.

– Теперь у тебя есть я.

Она слишком устала, чтобы испытывать влечение, но он всегда так на нее действовал. Именно по этой причине она согласилась пойти с ним на свидание, не в силах отказаться, хотя и понимала, что ничем хорошим это не кончится. И всегда таяла в его объятиях, забывая о существовании остального мира.

И ему об этом известно. Пристально глядя на нее, он подался вперед: