с Юга» станет поступать в услужение в дома Нью-Джерси[131]. Афроамериканок считали распущенными и плодовитыми, а церковь, как заверял Макдэниелс белых и темнокожих благотворителей-буржуа, помогла бы регулировать их поведение. Таким образом, необходимое Вайолет Джонсон место поклонения не всегда представляло собой раскрепощающую среду. Сигнал был противоречивым: мнение женщин и их участие и требовались, и одновременно отвергались. По тем или иным причинам ресурсы афроамериканских общин для предоставления разного рода услуг были скудны. В Саммите жертвователи смогли оплатить лишь закладку фундамента задуманной церкви. В 1908 году ее все же достроили, но с временной кровлей, и в ней сразу же начались богослужения. К 1912 году постоянные подтопления вынудили прихожан отступиться. Церковь, желая заполучить более надежное и удобное помещение, составила дерзкий план: выкупить пустовавшую ратушу. Но стремление занять престижное публичное пространство натолкнулось на границу дозволенного для афроамериканской общины с руководителем-женщиной. Белое население выступило против покупки под тем предлогом, что это нанесет ущерб деловой активности и негативно скажется на стоимости недвижимости. Провокационные слухи о «негритянской колонии» в пригороде указывали на решимость сохранить место «для белых»[132].

Расширение расовой дискриминации в Нью-Джерси в начале XX века сделало несбыточной надежду найти такое место поклонения, которое могло служить общине темнокожих — а то и помочь преодолеть расовый раскол. В конце концов Церковь родника заняла скромное здание, оплаченное белыми жертвователями, которыми двигало желание не допустить темнокожих в более заметные места. Белые попечители распоряжались зданием и контролировали приглашение пасторов[133]. Приобретение полезного пространства далось дорогой ценой — фактически утратой контроля над ним.

Вайолет Джонсон, несмотря на то что качество доступных ей мест было невысоко, а споры, кто и на каких условиях должен их занимать, не прекращались, продолжала отдавать приоритет организации пространства, отвечающего женским нуждам. В 1918 году, в период, когда женщины напряженно работали на нужды фронта, Джонсон содержала квартиру, в которой жила сама и которую называла «Промышленным домом для работающих девушек» (или «Домом вне дома»). Она стремилась обеспечить цветным девушкам, трудившимся в военной промышленности, особое «уютное и приятное» место — и составила таким образом конкуренцию более масштабному проекту, которым руководили белые из Христианской молодежной женской ассоциации[134]. В период Первой мировой войны и после нее Джонсон в своем жилище дала приют и оказала помощь более 800 молодых женщин. Проект «Промышленного дома» поддержала ассоциация: она не желала видеть темнокожих женщин-лидеров в своих стенах и поэтому была рада поддержать их собственное пространство, чтобы они оставались у себя и держались подальше от белых. Гостьи «Дома» получали возможность пользоваться программами Христианской молодежной женской ассоциации, но отдельно от белых девушек.

В первые десятилетия XX века, в условиях ужесточения режима сегрегации и роста насилия в северных штатах, положение афроамериканских общин ухудшалось. Стало труднее организовывать пространство без разделения по расовому признаку, особенно в 1930-х годах, когда Великая депрессия осложнила жизнь женщинам из рабочей среды и этническим меньшинствам. И все же «Дом» Джонсон продолжал функционировать, и в 1920–30-х годах молодые женщины могли открыть клубы изучения афроамериканской литературы и истории.

Вопреки борьбе мужчин и женщин за власть, а также расизму белого населения Саммита и местного отделения Христианской молодежной женской ассоциации, Церковь родника и другие «женские пространства» позволяли Вайолет Джонсон и единомышленницам участвовать в реформах. Они играли заметную роль в деятельности Женского христианского союза трезвости и кампаниях за предоставление женщинам избирательного права.

Кроме того, Джонсон (как и профсоюзная активистка Майда Спрингер-Кемп) занялась борьбой с линчеванием. С точки зрения Джонсон, проблема не сводилась к опасности для афроамериканцев-мужчин, но еще и демонстрировала уязвимость афроамериканок перед белыми насильниками и нежелательной беременностью. В 1919 году она написала президенту Вудро Вильсону: «История покушений белых мужчин на честь цветных женщин записана в наших телах»[135].

Вайолет Джонсон искала справедливости в точке пересечения расовой и гендерной проблем, и, несмотря на то что она жила в провинциальном Нью-Джерси, далеко от центров власти, она не побоялась обратиться к президенту. Масштаб ее деятельности рос на низовом уровне — посредством участия в работе таких организаций, как Национальная ассоциация цветных женщин и Республиканский клуб цветных женщин штата (State Colored Women’s Republican Club). Однако попытки лоббировать интересы женщин на национальном уровне поставили ее перед трудным выбором. Темнокожим женщинам пришлось выбирать: солидаризироваться ли им с белыми женщинами в таких вопросах, как, например, антиалкогольное законодательство, или сохранять лояльность к организациям вроде Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения, выступившей против такого запрета и выдвинувшей на первый план достижение расовой справедливости. В 1922 году Вайолет Джонсон вместе с белыми женщинами поддержала кандидата, выступавшего за сухой закон. В 1924 году она порвала с ними и оказала содействие кандидату, выступавшему против судов Линча. То, что Джонсон отстаивала женские нужды, было обусловлено не приверженностью феминизму, хотя она во многих случаях неустанно защищала интересы женщин. Но в тот исторический момент «феминизм» не был адекватным понятием для того, чтобы отразить накладывающиеся друг на друга виды расового, классового и гендерного угнетения, определившего вмешательство Джонсон. Каковы бы ни были причины участия Джонсон в этом противостоянии, нам следует уважать ее выбор «женской христианской миссии» в качестве альтернативного способа найти смысл в своей работе. Борьба Джонсон за социальную справедливость сродни заботам и тактике феминисток, но в ее времена нередко обстоятельства складывались таким образом, что проблемы женщин из рабочей среды и темнокожих женщин не находили должного отклика в феминистских движениях.

Джонсон умерла в 1939 году в «Доме вне дома», а похоронная церемония прошла в основанной ею церкви. Но и после смерти рамки пространства, доступного для афроамериканок из рабочего класса, оставались достаточно узкими: Джонсон похоронили в безымянной могиле на участке ее бывших работодателей — белых[136].

Автономное пространство

Предоставление Вайолет Джонсон собственного жилища молодым работающим афроамериканкам, получившим таким образом убежище, — практика, знакомая и следующим поколениям активисток. В 1970–80-х годах наблюдался взрывообразный рост количества феминистских убежищ, приютов и безопасных пространств, организовавшихся главным образом чтобы помочь пострадавшим от того, что все чаще стали называть «домашним насилием», а также от сексуального насилия и насильственных домогательств. Прежде спорили о допустимости избиения жен. Новая терминология подчеркивала и то, насколько насилие распространено и проблема серьезна, и то, что домашнее насилие затрагивает не только жен, но и подруг, детей и других родственников.

В Австралии распространение приютов для женщин начиналось, как правило, с убежищ при церквях, открытых женщинами, действовавшими подобно Вайолет Джонсон. Но в 1970-х годах распространилось