До слуха Юрия донесся странный слабый звук. Маленькийчеловек принес ему белую рубашку, все еще обернутую в картонную упаковку из прачечной.Юрий взял ее, расстегнул, надел на себя. Слишком большого размера, онаоказалась велика. Должно быть, рубашка принадлежала высокому – Эшу. Он закаталрукава и застегнул несколько пуговиц, чувствуя признательность карлику завозможность прикрыть наготу. Ему стало уютно, словно в просторной и мягкойпижаме. Свитер лежал на ковре. Он мог видеть травинки, прутья и кусочки земли,прилипшие к шерстинкам.

– Я думал, что это так благородно, – сказалон, – не звонить ему, не беспокоить… сперва залечить свои раны и встать наноги и только после этого позвонить – когда я буду совершенно здоров.

– Почему Таламаска убила Эрона Лайтнера? – спросилЭш.

Он возвратился в свое кресло и сидел, зажав между коленейруки. И снова он был прямой, как шомпол, и казался невероятно прекрасным.

Боже всемогущий! Это было, как если бы Юрий от удара потерялсознание и теперь видел все окружающее в первый раз. Он заметил простой черныйремешок часов на руке Эша и сами золотые часы с цифровой шкалой. Он виделрыжеволосого горбуна, стоящего у окна, которое тот приоткрыл немного, так какогонь в камине уже ревел. Он почувствовал прикосновение ледяного лезвия ветра,прорезавшего всю комнату. Он увидел, как огонь отступил и зашипел.

– Юрий, почему же?

– Не могу ответить. Я все еще надеялся, что мыошиблись, что не они приложили к этому руку, что не они убили невинных людей,что утверждение, будто у них есть женщина и они любой ценой жаждут осуществитьсвой замысел, – невообразимая ложь. Я не могу подумать о такойотвратительной причине. Ох, я не собирался оскорбить вас.

– Разумеется нет.

– Понимаете, я думал, будто их цели возвышенны, все ихпомыслы и действия чисты – орден ученых, которые ведут записи и проводятисследования, но никогда эгоистически не вмешиваются в то, что наблюдают, алишь изучают сверхъестественное. Думаю, я был дураком! Они убили Эрона, потомучто он знал истину. И именно потому они должны убить меня. Они должны датьвозможность ордену снова заниматься обычными делами, не тревожась ни о чем. Онидолжны наблюдать за Обителью. Они должны принять меры, чтобы любой ценойпредотвратить мое приближение к ней. Они должны предусмотреть прослушиваниевсех телефонных разговоров. Я не имею права звонить туда, или в Амстердам, илив Рим, если захочу. Они перехватывают любой факс, который я отсылаю. Ониникогда не отзовут своего наблюдателя, никогда не прекратят за мной слежку,пока я не умру.

Тогда кто же будет бороться с ними? Кто расскажет другимраскроет братьям и сестрам ужасные тайны о том, что этот орден порочен… о том,что старые максимы католической церкви, возможно, всегда были истинны. Все, чтосверхъестественно и исходит не от Бога, – порочно. Найти Талтоса мужскогорода! Свести его с женщиной…

Он взглянул вверх. Лицо Эша было печально. Сэмюэль,прислонившись к закрытому окну, повернулся к ним лицом, складки на которомвыражали печаль и покой. «Успокойся, пусть твои слова прозвучат значительно. Неследует впадать в истерию», – приказал себе Юрий.

– Вы так говорите о столетиях, Эш, как другие говорят огодах, – произнес он. – В таком случае женщина в Таламаске тоже можетжить столетия. Это, вероятно, всегда было их единственной целью. Из глубинытемных времен тянется паутина, столь ужасающая и извращенная, что современныемужчины и женщины не в силах даже постичь ее истинную сущность! Это слишкомпросто, что все эти глупые мужчины и женщины дожидаются появления единственногосущества – некоего Талтоса, создания, которое способно вместе с супругойразмножиться так быстро и успешно, что род им подобных мог бы быстро овладетьвсем миром. Не понимаю, что придает им такую уверенность, невидимым ианонимным, скрытным старшинам ордена, почему они сами, не будучи…

Он замолчал, осененный мыслью, которая прежде не приходилаему в голову. Ну конечно. Был ли он когда-нибудь в одной комнате с разумнымсуществом, которое не было бы человеком? Теперь это произошло, и кто могсказать, сколько подобных представителей того же биологического вида,принимаемых за людей, осуществляющих при этом только свои личные планы, жили вэтом комфортабельном маленьком мире? Талтос. Вампир. Пожилой карлик, у которогосвои планы, собственные обиды и жизненные истории.

Как спокойны они оба! Была ли между ними скрытаядоговоренность дать ему возможность выговориться и тем самым снять напряжение?

– Знаете, что мне хотелось бы сделать? – спросилЮрий.

– И что же? – поинтересовался Эш.

– Поехать в амстердамскую Обитель и убить их, старшин.Но это просто желание. Не думаю, что смогу найти их. Не думаю, что они сейчас вамстердамской Обители – их обычном пристанище. Я не знаю, кто они и гденаходятся. Сэмюэль, я хочу взять сейчас машину и поехать в дом, который здесь,в Лондоне. Я должен увидеться с братьями и сестрами.

– Нет, – ответил Сэмюэль. – Они убьюттебя. – Не может быть, что все они участвуют в этом заговоре. В этом мояпоследняя надежда. Сейчас мы все стали жертвами обмана нескольких негодяев.Пожалуйста, дайте мне машину. Я хочу отправиться в Обитель – быстро войтивнутрь, прежде чем кто-нибудь спохватится, добраться до братьев и сестер изаставить их выслушать меня. Послушайте! Я обязан это сделать! Я долженпредостеречь их! Как же иначе? Ведь Эрон мертв!

Он остановился. Он осознал, что напугал их, двух своих новыхстранных друзей. Маленький человек снова сложил руки на груди и выглядел весьманелепо, потому что руки были очень короткими, а грудь – широкой. Складки кожина его лбу сошлись к переносице. Эш наблюдал за ним и явно встревожился.

– Что вам за дело до меня, каждому из вас? –внезапно спросил Юрий. – Вы спасли мне жизнь, когда в меня стреляли вгорах. Но никто не просил вас так поступить. Почему? Что я для вас значу?

Сэмюэль что-то тихо пробормотал, словно говоря: «Этот вопросне заслуживает ответа».

Эш, однако, произнес мягким голосом:

– Может быть, мы тоже цыгане, Юрий.

Юрий ничего не ответил. Он уже не верил в высокие чувства, окоторых говорил этот человек. Он не верил ни во что, за исключением того, чтоЭрон мертв. Он представлял себе Мону, свою маленькую рыжеволосую ведьму. Онвидел ее замечательное лицо и огромную массу пышных рыжих волос. Он видел ееглаза. Но он не испытывал к ней никаких чувств. Он желал от всего сердца, чтобыона была здесь.

– Ничего, у меня нет ничего, – шепнул он.